А каждый думал а давай: давайте трахаться почаще

давайте трахаться почаще

давайте трахаться почаще
кричал на площади илья
а люди шли не глядя мимо
но каждый думал, а давай
________________________

олег за всё берётся смело
всё превращается в говно
а если за говно берётся
то просто тратит меньше сил
____________________________

илья старается скорее
уравновесить зло добром
увидел парни бьют мальчишку
красиво рядом станцевал
____________________________

висит на сцене в первом акте
бензопила ведро и ёж заинтригован станиславский
боится выйти в туалет
____________________________

вы так мне отказали в сексе
как будто он у вас один
как будто он у вас последний
и просто кончится на мне
________________________________
вчера зайдя ко мне без спроса
разбив окно и выпив джин
аркадий кончился как личность
и начался как пидарас
_________________________________
геннадий был метафоричен
когда он говорил пиздец

то это значило какао
или сегодня будет дождь
____________________________

включаю плёнку задним ходом
и всё стараюсь рассмотреть
момент где мерзкая скотина
опять становится тобой
_______________________________

я никогда не спал с мужчиной
ну то есть нет конечно спал
но просто спал вобще без секса
ну то есть что считать за секс
_________________________________

семен задумался о жызни
грустит и пъёт десятый день
а николай веселый ходит
все время думает про смерть
_____________________________

искусствоведов группа тихо
восторженно глядит на холст
и вдруг один седой и строгий
отчетливо сказал говно
________________________________

зарой меня под абрикосом
я буду плакать и просить
не зарывай меня не надо
и ты тогда не зарывай
___________________________

купил айфон, а чо с ним делать
где кнопки чтобы нажимать
и как мне позвонить сереге

а вот и он звонит и чо
______________________________

олег не любит николая
он так ему и говорит
ты сука грязный извращенец
я не люблю тебя прости
________________________________

когда я стал половозрелый
то женщин сразу поделил
на тех которых недостоин
и тех которых не хочу
__________________________

ты рассказал мне просто правду
а я ужасную хочу
такую чтобы обосраться
завыть забиться захрипеть
_______________________________

олегу голос из розетки
позволил убивать людей
олег включает телевизор
запоминает имена
____________________________

не так уж много мне и надо
готовь еду стирай бельё
не отвлекай когда я занят
и никогда не умирай
____________________________

исус спросил у николая
чего ты хочешь человек
проходит день неделя месяц
а николай всё говорит

Стихи-пирожки: scuba_kitten — LiveJournal

Открыл для себя появившийся недавно новый поэтический жанр: стихи-пирожки. Типа стихов-страшилок моей молодости. Что понравилось – делюсь. Первоисточники здесь:
http://perashki.ru/
http://poetory.ru/content/list?type=2&author=594&sort=rate&page=5&per-page=30
https://pikabu.ru/story/gennadiy_byil_metaforichen_podborka_stishkovpirozhkov_1561217
Картинка исключительно для создания настроения

из дома ольги и антона
слышны все время смех и вальс
и люди вены перерезать
приходят часто к их окну

улыбка всё преображает
вот николай хоть и в гробу
а улыбается и ясно
что всё у парня хорошо

илья старается скорее
уравновесить зло добром
увидел парни бьют мальчишку
красиво рядом станцевал

купила новую помаду
с чудесным запахом мясным
и все кто в мясе понимает
меня хотят поцеловать

искусствоведов группа тихо
восторженно глядит на холст
и вдруг один седой и строгий
отчетливо сказал говно

с утра сорокин сел за книгу
но написал лишь слово хуй
уж вечер близится сорокин
никак не разовьёт сюжет

Оксана плакала три ночи,
Три дня молчала, год пила,
Но ничего Олег не понял.
Самец, бесчувственная тварь!

давайте трахаться почаще
кричал на площади илья
а люди шли не глядя мимо
но каждый думал а давай

олег за всё берётся смело
всё превращается в говно
а если за говно берётся
то просто тратит меньше сил

ребята лезут оживлённо
в большую круглую трубу
а николай стоит квадратный
и слёзы льюцца по щекам

вы слышали о нервных срывах
а у меня спокойный срыв
кричу рыдаю бью посуду
спокойно взвешенно без драм

нет я не верил в дед мороза
но папа выстрелил во тьму
пошел на крик вернулся быстро
мужские валенки принес

хотели садомазохисты
в лесу развлечься но шурша
пришли ежи на запах крови
на крики вылезли грибы

какой был секс я просто в шоке
оргазмы просто шли стеной
так я ещё и мочку уха
потом нашла на простыне

петра обидели деньгами
их заплатив ему за секс
не просто заплатив а мало
внезапно в лифте при жене

вчера читаю кастанеду
и вдруг заходит петросян
но я не дрогнула и стала
читать сильней и он ушол

висит на сцене в первом акте
бензопила ведро и ёж
заинтригован станиславский
боится выйти в туалет

когда я стал половозрелый
то женщин сразу поделил
на тех которых недостоин
и тех которых не хочу

однажды зло восторжествует
наверно лучше бы добро
но зло подходит по размеру
поэтому пусть будет зло

бывает думаешь что знаешь
ты человека двадцать лет
но вот приходишь к нему в гости
и видишь ложечки свои

седая таня тихо плачет
на том же берегу реки
ведь жызнь прошла а что в ней было
четыре строчки у барто

олег несёт добро и радость
его увидевши жена
кричит куда ты это тащишь
и так весь дом говном забит

две параллельные прямые
живут в эвклидовом мирке
и бегают пересекаться
в мир лобачевского тайком

однажды я лежала ночью
без одеяла и спала
а ведь конкретно в это время
был шанс хоть что то изменить

олега пилит мать старушка
уже четвёртый час подряд
не стал хорошим сыном может
хороший выйдет табурет

к друг дружке жмутся замерзая
в холодной страшной темноте
пельмени я сейчас спасу вас
согрею милые мои

оксана локтем варит кашу
губами штопает носки
лицом закатывает банки
чтоб не испортить маникюр

а вам посылка крикнул печкин
и отбежал за поворот
стараясь заглушить шагами
сухое тиканье часов

одежда есть тюрьма для тела
а значит так же для души
снимите все с себя татьяна
ведь вы свободный человек

иван идет и покупает
в киоске водку прометей
всю ночь он бог а утром печень
ему склюет большой орел

в твоих глазах блестят алмазы
во рту сверкают жемчуга
в подмышках соль в крови железо
скажи мне где ты прячешь нефть

иные сделаны принцессы
из рюшек бантиков цветных
моя из чугуна и стали
серпом пронзает небеса

мне улыбается прохожий
а я тихонечко рукой
свою ширинку проверяю
вдруг не застегнута она

олег собралса в супермаркет
но жмётся у входной двери
а хватит ли ему патронов
а непрозрачен ли чулок

котят обидеть всякий может
когда они поштучно спят
когда проснутся образуют
один большой опасный ком

в кругу весёлых беззаботных
и жызнерадостных людей
пётр одинок к нему вернулась
жена с собакой и детьми

олегу голос из розетки
позволил убивать людей
олег включает телевизор
запоминает имена

оксане нравилось фламенко
олегу классика и джаз
они вдвоём со сцены пели
про лагеря и мусоров

не всю людмилу любит игорь
а лишь один её фрагмент
однако взял женился сдуру
на всей людмиле целиком

я нёс домой свою зарплату
а ты несла домой свою
и я решил что две зарплаты
нам много хватит и одной

деревня сирая деревня
избушки в полтора бревна
бывало девка в лес ускачет
лося в подоле принесёт

когда тебе четыре года
а всем вокруг по пятьдесят
по многу раз простые вещи
приходится им объяснять

оксана спрашивает коля
вы как находите меня
не в смысле милой или грубой
а в смысле слежки и звонков

у анатолия из жопы
растёт вторая пара рук
он ею пользуется редко
и лишь для помощи жене

рояль имеет две педали
автомобиль имеет три
а это значит что в рояле
стоит коробка автомат

я не хочу детей сказала
оксана замуж выходя
вмиг увезли детей со свадьбы
и наловили стариков

предвидя твой вопрос отвечу
я бедный от того что злой
трусливый слабый невезучий
но умный тут уж извини

глаза старушки округлились
гримаса исказила рот
а зуб серьезно поцарапал
капот и правое крыло

в письме прочла седая мама
что испекла плохой перог
внутри не мясо а напильник
он выйдет купит ей очки

мобильный телефон оксана
кладёт в на заднице карман
и ждёт такую ысымэску
чтоб аж до сердца проняло

я предложил кусочек счастья
красивой девушке но ей
уже похоже предлагали
гораздо большие куски

нет в шоколаде шоколада
давно нет мяса колбасе
становится чуть чуть тревожно
а вдруг и в людях нет людей

страшней всего когда ты умер
и успокоился уже
а доктор как шарахнет током
и на работу к девяти

налью себе я чашку чаю
в контакте статус обновлю
перекурю еще с коллегой
пипец работа просто ад

пришел домой я весь в помаде
весь в пудре в рыжих волосах
ох не поверит мне супруга
что дрался с клоуном всю ночь

поэт не может быть счастливым
тогда он сразу не поэт
и он от этого несчастен
и снова он поэт тогда

оксана вяжет рукавицы
шестой дивизии бойцам
и помнит наизусть размеры
её заботливая грудь

мне достоверно не известно
как там с конями на скаку
но фуры влёгкую на трассе
оксана с ольгой тормозят

..а люди шли не глядя мимо но каждый думал а давай » Demotions.ru

«Демотиватор — один из видов настенного плаката. Демотиватор пародирует мотиваторы (плакаты, предназначенные для создания хорошего рабочего настроения), но с подписями, направленными на создание атмосферы бессмысленности и обречённости человеческих усилий. Формат демотиватора включает базовое изображение в рамке, обрамлённое относительно широкими, чаще всего чёрными, полями и снабжённое по нижнему более широкому полю лозунгом, выполненным крупным (чаще всего) белым или другого цвета шрифтом. Помимо слогана многие демотивационные постеры содержат текст-пояснение, выполненное мелким шрифтом, так или иначе оттеняющее смысловое наполнение изображения и/или слогана. После появления интернета демотиваторы стали интернет-мемом.

Социологи выделяют 6 типов демотиваторов (интересно, зачем это им):
Оригинальные, или классические
«Чисто шуточные»
«Социально-рекламные» — ориентированы на ценности, которые ставятся в центр социальной рекламы. Для них характерен критический взгляд на несоответствие идеала и реальной жизни. Демотивация воздействует на внетрудовое поведение личности

Саморепрезентационные
«Интернет-эзотерические»
«Философские».
Спасибки википедии.

На сайте demotions.ru помимо создания демотиваторов Вы можете принять участие в интерактивной рубрике гавновопрос. Тут в комментариях мы отвечаем на вопрос поста во имя ПОРЖАТЬ.

На сайте вы можете найти и Gif-демотиваторы. В итих видах демотиваторов смысл раскрывается глубже, хотя и создавать их сложнее.

Мы пошли немного дальше и создали концепцию «Видео демотиватора» (или как мы его назвали «ВИдемотиватор»). Нет, это не видеоролик, состоящий из меняющих друг друга картинок.
Это полноценный демотиватор, но вместо статического изображения в рамке над подписью находится реальное видео.

Предупреждение: контент сайта может содержать информацию, не разделяющую точку зрения администрации сайта, а также нецензурную речь.

Авторские права всех материалов сайта принадлежат их авторам. Возрастная классификация информационного материала: 18+

«Сегодня чужую бабушку хоронят под номером — а завтра это можете быть вы» – Общество – Коммерсантъ

В рабочем поселке Поречье-Рыбное в Ярославской области создали систему паллиативной помощи, благодаря которой одинокие больные люди в трех районах области получают бесплатную поддержку медиков и социальных работников на дому и в стационаре. Как у Поречья получилось то, что пока не удается сделать в остальной России, выясняла спецкорреспондент “Ъ” Ольга Алленова.

«Вы попали в хорошее место»

На въезде в Поречье-Рыбное справа от дороги — занесенное снегом большое церковное кладбище. Из-за мелкой снежной пыли церковь за ним почти не видна, только очертания купола проступают над могильными крестами. Несмотря на пронизывающий ветер, на кладбище почти у самой дороги стоит несколько человек. Двое рабочих закапывают могилу.

В центре Поречья высится 82-метровая колокольня — тонкая каменная игла, уходящая в небо. Такие раньше строили в больших и богатых селах. Фасад покрыт бурыми пятнами запустения, только четыре коринфские колонны в основании колокольни еще хранят белизну, но и на них снизу наступает ржавчина.

От колокольни надо свернуть налево и по примятому насту проселочной дороги мимо молчаливых деревянных изб доехать до двухэтажного кирпичного особняка.

Дом милосердия кузнеца Лобова, или, как его тут называют, хоспис, когда-то был купеческим домом — с парадной лестницей, просторными комнатами с изразцовыми печами, высокими потолками и широкими окнами, большим залом и нарядным балконом. В советское время здесь была поликлиника, а в 2000-е годы — дом сестринского ухода.

В 2018-м пытались закрыть и его, но сотрудники отстояли свое учреждение, и для Поречья началась новая эпоха. Бывший купеческий дом стал центром паллиативной помощи для всей Ярославской области.

В просторных, светлых комнатах старого особняка стоят современные кровати, на них лежат или сидят тяжелобольные люди. По сути, это хоспис, но сотрудники уточняют, что сюда берут не только паллиативных больных, но еще одиноких пожилых людей в тяжелом состоянии, не имеющих паллиативного статуса. Оставить их дома — значит обречь на мучительную смерть.

До болезни Нина Рябинина более 30 лет проработала в совхозе

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Когда Нина Рябинина заболела, ослепла, слегла, ее забрали в дом сестринского ухода. Пока обследовали, сгорел ее дом. Близких родственников нет, муж давно умер. В доме милосердия меняется обстановка, мебель, переставляют кровати, а место Нины Николаевны неизменно — всегда в бывшей гостиной между голландской печью и окном. Она живет здесь уже 13 лет. Когда дом сестринского ухода пытались закрыть, а постояльцев его перевели в больницу в Ростов, старики стали там быстро умирать — совсем слегла и Нина Николаевна. А потом вмешалась учредитель благотворительного фонда «Вера» Нюта Федермессер — Нину Рябинину и других жителей дома вернули в Поречье, а фонд начал помогать дому милосердия.

Нина Николаевна — самый старый житель этого дома, персонал называет ее талисманом. Жильцы уходят в иной мир, а она остается за своей печкой.

В углу напротив — икона Богородицы, над кроватью — тонкий настенный ковер советских времен. Нина Николаевна дотрагивается до него рукой и улыбается:

— Ковер этот Нюта мне подарила, он в доме ее родителей висел.

К ковру приколоты награды за трудовую деятельность. Более 30 лет Нина Рябинина проработала в совхозе.

— На лошади ездила, на велосипеде, в повозке зимой, а то и на лыжах приходилось,— вспоминает она.

Улыбается, сжимая мою руку прохладной ладонью.

— Я всегда работала, Оля. Семья была большая у нас, шесть детей у мамы. Отец с фронта не вернулся. Мы сами себе зарабатывали еду, особенно летом. Мы никогда не боялись, что с голоду помрем. Мама коров держала, а доить ей некогда было. Брат не хотел — мальчишки смеялись над ним. Я с пяти годов корову доила. Я дою, а он хвост держит, чтобы не била меня. В семь годов я уже яблони прививала. Брат старше меня на два года, он весной дичков насажает, и на другой год мы их прививаем. Разные сорта. Сад свой развели. А потом меня взяла к себе садовод. В семь годов меня в школу-то не взяли, мне 15 дней не хватило до семи годов — я 15 сентября родилась. И вот она, теть Вера, забрала меня прививать в сад к ней. И вот с этих годов я уже сама зарабатывала. Ягоды мы собирали в саду. Садовод отдавал ягоды кладовщику, а кладовщик возил их продавать в Ярославль, и по ведомости мама деньги собирала, а ведомость на нас с братом была составлена. А летом за ягодой бегали — малину наберем, сушили ее. Свеклу сахарную парили, сушили, и на зиму это были конфеты у нас. Жили мы очень бедно. Когда весной есть нечего, мы ходили собирали блямбу — это картошка мороженая, гнилая, в полях. Намоем ее, мама наварит нам крахмальной каши. Она попахивает немножко, но тогда нам не пахло ничего, все ели. Ягоды в своем огороде съедали зелеными, они не успевали поспевать. Еще два брата и сестра старшая в колхозе работали. Вот дадут там ведро зерна на человека, на мельницу свезут, смелют и на Пасху испекут куличи. Мама пекла куличи, а яйца — когда соседи дадут, а когда куры снесут. Все в деревне делились, нас жалели. Ведь отца убили в войну.

— И много таких бедных семей было в вашей деревне?

— Две семьи в нашей деревне бедные, остальные побогаче. Все должны были сдавать в колхоз молоко, шерсть, яйца. От нашей семьи 400 литров молока в год надо было сдать — раз коров-то держали. А шерсти своей не было у нас, мы овец не держали, так мама покупала шерсть у других, чтобы сдать в колхоз. Сотню яиц в год сдавали. Мы кроликов держали с братом, и вот кроликов мы с братом в мешках возили на мясокомбинат в Ростов. По два кролика в мешке. Тяжело было, Оля. Все прошли.

Нас в пример приводили другим, как мы работали. А разве надо было нам так работать? Надо было жить…

Правая рука у Нины Николаевны парализована, но левой она самостоятельно ест, умывается. Каждый день делает гимнастику для левой руки, чтобы сохранить возможность ухаживать за собой. В столовую давно не ходит, но старается каждый день двигаться по комнате с помощью ходунков.

— Я ни одной чашки-кружки не разбила здесь, Оля,— с удовольствием говорит она.

По ночам, когда не спится, она делает зарядку: по десять раз дотягивается пальцами до носа, по десять раз приподнимает ноги.

Недавно ее вынесли на улицу во двор хосписа, но ей стало плохо — двое суток приводили в чувство.

Директор дома милосердия Алексей Васиков говорит, что состояние Нины постепенно ухудшается, начались боли в теле, но ехать на обследование в Ростов она отказывается.

Директор дома милосердия Алексей Васиков (в центре)

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

— Не надо меня, родные мои, никуда возить,— говорит она и мне.— Я уже тут привыкла, мне место менять нельзя. Тут в уголке мне и тепло, и светло. Я всю жизнь работала, не было мне спокойно ни днем, ни ночью. А сейчас… лежи, радуйся. Кормят, поят. Фрукты дают. Кто сюда попал — это великое счастье. Я всем говорю, кто сюда приходит: «Вы попали в хорошее место».

— Просто она нашла свое место,— скажет мне потом санитарка Аня.— Нельзя ее отсюда увозить. Пока тут — живет.

Я долго сижу рядом с Ниной Николаевной, она все не отпускает мою руку, рассказывает о своем детстве, часто улыбается, устремив слепые глаза в потолок. Почему к старости люди все чаще вспоминают детство? Может, оттого, что жизнь вокруг замедляется и у человека появляется возможность заглянуть в себя? Вот и Нина Николаевна нашла ту маленькую девочку, которая в пять лет доила коров, помогала матери печь пироги, мыла тяжелые горшки, топила и чистила печь.

— Мне мамка говорила: «Нинка, ты от Бога родилась». А я все думала: почему она так говорит? Может, я не родная ей? Или от соседа я какого?

И смеется над своей детской непонятливостью.

— Брат меньшой все говорил: мама, ты Нинке больше молока налила. Мама говорит мне: «Сменяйся с ним, Нина». Сменялись, а он опять: «У Нинки больше». Мама ни разу матом не ругалась, ни разу винца не выпила, ни разу нас не ругала. Только ложкой деревянной могла дать по голове, когда лезли к чужому караваю.

В доме милосердия говорят, что она никогда не плачет.

— Никогда не реву, всегда смеюсь,— улыбается Нина Рябинина.— Слез моих тут никто не видел. Я и по жизни не ревела. Только когда мама умерла. Я все дивлюсь, Оля. Все вспоминаю — когда мы начинали жить, не было же ничего. А сейчас мы живем — это же одна радость. Вот и умирать не хочется.

«Чем не жизнь-то?»

— Женечка, спать уже собралась? — директор дома милосердия Алексей Васиков берет за руку пожилую пациентку. Она слабо кивает головой.— Свет потушить?

Женечка закрывает глаза.

— Шурочка, как себя чувствуете? — спрашивает Васиков в другой палате у женщины, которая медленно раскачивается, сидя в кровати.

Она его не слышит, красные глаза напряженно смотрят в одну точку. На подушке лежит большой розовый пупс, похожий на младенца.

— Сегодня не в духе,— тихо говорит директор, и я выхожу, не поговорив с Шурочкой.

Екатерина Федорова (справа) в доме милосердия Лобова

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Екатерина Федорова — маленькая, худая, подвижная женщина с крашеными ярко-рыжими волосами — готова говорить со мной весь вечер. Она сообщает, сколько жителей в ее родном Гаврилов-Яме, как зовут ее соседей и почему отсюда никто не хочет уходить: «Тут никто не пытается нас изменить. Принимают со всеми нашими капризами».

— Домой не хотите? — спрашиваю я.

— Мне тут очень хорошо,— отвечает Екатерина.— Вон там, в стене, где окно заложено кирпичом, рой пчел живет летом. Ночью или в полдень слышно, как они из-за стены жужжат. А зимой выйдешь на улицу — снегири садятся прямо на плечи. Я говорю: «Ты что сел, тебе лететь надо», а он чирикает. Вот такое удивительное место тут.

Прощаясь, говорит: «Мы как призраки замка Моррисвиль. Жизнь прошла, мне уже 82. А здесь время течет медленно. Кажется, что ты еще молодой и жить бы да жить».

Мужская палата на первом этаже. Напротив входной двери на стене висит большая картина с обнаженной женщиной — она бросается в глаза сразу, как входишь. Три кровати с пациентами, стол, инвалидная коляска.

— Предыдущий жилец привез,— тихо поясняет худой мужчина у окна, кивая на картину.— Он умер, а она задержалась.

Дмитрий здесь живет три месяца. Родом из Ростова, в городской администрации «20 лет программистом отпахал».

— Первый раз я тут пролежал месяц и ушел домой. Думал, встану. Всегда же домой хочется. К ребенку. А потом хуже стало — снова сюда. Дочке 10 лет, она боится больниц. Но меня на новый год домой возили — у них тут паллиативная служба есть, они к людям на своей машине ездят. Я только лежать могу — ни сидеть, ни вставать.

Рассказывает, что лежал в больнице в Ростове, но там не смогли вылечить его пролежни.

— Парализовало меня. Они тут пролежни мне пролечили. Профессионалы.

— А парализовало отчего?

— Так печень отказала, алкоголь. Если бы сюда не попал, не знаю, как жил бы. Тут и обезболивают, и коллектив толерантный, никогда не ругаются. Если покурить хочу — скажу, вынесут во двор. Без всяких слов.

Сосед Дмитрия не разговаривает — укрыт одеялом по шею, очень худой, большие глаза внимательно смотрят в потолок. Второй сосед, Сергей Васильевич, сидит, спустив ноги с кровати. У него рак легкого в последней стадии, боли, метастазы. Рассказывает, что хочет съездить домой — погостить.

Альбина из женской палаты недавно встала на ноги — больное сердце, привезли ее сюда неподвижной, с огромными отекшими ногами.

— Она нам как-то сказала, что музыку любит, умеет на гармошке играть,— рассказывает Алексей Васиков, провожающий меня по хоспису.— Мы ей нашли гармошку, она играет на ней.

— Для меня тут концерты делают,— улыбается Альбина.— Нарядят, я губы накрашу.

Потом Васиков скажет, что Альбина могла бы жить дома под патронажем хосписа, но там ухода за ней не будет: «Сын устраивает свою жизнь», а у нее в любой момент может упасть кислород.

Пациентка Альбина развлекает постояльцев дома милосердия игрой на гармошке

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Почти у всех жителей дома милосердия функциональные кровати, меняющие градус наклона, с противопролежневыми матрасами. Медики говорят, что это важно для лежачих больных. В каждой палате стоит рециркулятор, обеззараживающий воздух, и кислородный концентратор — для тех, кому, как Альбине, иногда трудно дышать. У всех пациентов — разноцветное постельное белье, как будто привезенное из дома. В доме милосердия нет ничего одинакового, кроме медтехники: и шторы на окнах в палатах, и постельное белье, и тумбочки, и одежда больных кажутся личными вещами, хотя все это выдается здесь.

— Вот Нина Михайловна, она у нас живет с 2019 года, после тяжелого инсульта,— подходит директор к соседней кровати.— Мы ее из Ярославля привезли, из дома. Нина Михайловна все понимает, просто говорить не может.

— Здравствуйте, Нина Михайловна,— говорю я.

Она улыбается и шлет мне воздушный поцелуй.

Напротив, у окна — еще одна Нина. Ей 82 года, у нее тоже был инсульт.

Между ее кроватью и стеной на тумбочке стоит невысокое деревце с яркими зелеными листьями.

— Это же китайская роза, Нина Александровна? — спрашивает у нее директор дома милосердия.

— Говорят, роза, а цветет, видать, редко,— отвечает пациентка с заметным ярославским оканьем.— Уже второй год я лежу, а она все не цвела. Поливают, ухаживают за ней. Хороший цветок. Зацветет когда-нибудь. Может, весной и зацветет. Может, доживу.

Пациентка хосписа перед медицинскими процедурами

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Речь Нины Александровны от инсульта почти не пострадала, говорит она спокойно, обстоятельно.

— Второй год, да. Куда деваться? Дочери своим хозяйством заняты. Да тоже не больно здоровы. Вот посоветовали мне сюда. Я не отказалась. Вроде хорошо тут.

Она замолкает, смотрит куда-то сквозь меня. И вдруг другим голосом, тонким, с подступающими слезами, быстро рассказывает:

— А детство-то было тяжелым, отец не вернулся с фронта. Остались мы трое у мамочки. Она нас растила троих. Два брата ушли в армию, а мы с ней двое и скотину, корову держали. Тяжелое детство-то было, как раз война-то была. Отец ушел и не вернулся.

И горько плачет, как маленькая, обиженная кем-то девочка.

Директор садится с ней рядом, берет ее за руку.

— Хорошо, что тут приютили,— говорит уже спокойнее Нина Александровна.— Может, тут и доживу. Куда деваться. Детям обузой не хочу быть. Куда меня им поднимать. Ребятишки-то их еще не пристроены.

Одна ее дочь живет в Москве, другая — в Ростовском районе. Обе работают.

Пациенты дома милосердия в столовой

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Летом прошлого года в доме милосердия открылась собственная патронажная служба — и Нину Александровну отвезли домой. Но через неделю у нее стали появляться пролежни — вернули обратно. Без многофункциональной кровати полноценный уход дома за такими пациентами практически невозможен, объясняет Алексей Васиков: «Ее надо переворачивать, мыть, менять угол наклона. Если дома все работают, то она весь день будет лежать в одном положении. И поэтому мы решили, что Нина Александровна тут уже будет, с нами».

— С вами, да,— отзывается пациентка.

— И песни поет, и переворачивается уже сама,— хвалит ее Алексей Васиков.— И не ругаются наши бабушки, даже из-за телевизора не спорят. Я бы спорил.

— Да об чем нам ругаться-то? — спрашивает Нина Александровна.— Все в тепле, в чистоте, накормленные. Вся молодость прошла в работе, в заботе. У меня муж был передовик сельского хозяйства, у меня тоже награды есть. В совхозе мы жили. А теперь спим день и ночь, как лентяйки. Чем не жизнь-то?

«Мы забирали ее домой, не зная, как за ней ухаживать»

Сотрудники выездной паллиативной помощи у дома больного

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Дом милосердия кузнеца Лобова в Поречье — это социальный стационар на 20 мест, принимающий пациентов из любых точек Ярославской области, и патронажная служба, которая бесплатно помогает больным и нуждающимся в уходе на дому в трех районах: Ростовском, Гаврилоямском и Борисоглебском. Стационар финансируется благотворительным фондом «Вера». Патронажная служба — фондом президентских грантов и фондом «Вера». Это и медицинская бригада, в которой работают врач и медсестра, и две социальные.

К вечеру у нас появляется возможность посмотреть, как работает медицинская бригада. Врач патронажной службы дома милосердия Анастасия Иванова вместе с медсестрой Натальей Бойцовой отправляются к пациентам на дом. Обе — совсем молодые женщины. В красных пуховиках, на лицах — медицинские маски, в руках — чемоданчики. Иванова, беременная третьим ребенком, работает в пандемию почти без выходных. Говорит, что COVID-19 не болела или перенесла бессимптомно. Кроме работы в патронажной службе она ведет терапевтический прием в амбулатории в Поречье, поэтому знает всех местных жителей в лицо. Накануне у нее был прием: за день приняла более 40 человек.

— Я семейный врач: принимаю и взрослых, и детей — рассказывает она, пока мы идем к пациентам домой.— Вчера, например, пришла беременная женщина с тремя детьми, всех надо было осмотреть.

Подходим к небольшому дому бледно-зеленого цвета. Его хозяйка болеет уже год. У Лидии Сороченковой рак прямой кишки в четвертой стадии, в мае прошлого года ей в больнице поставили колостому, а опухоль удалять не стали: побоялись, что пациентка не переживет операцию. Присвоили паллиативный статус и отправили домой. «Мы забирали ее домой, не зная, как за ней ухаживать,— рассказывает Татьяна, невестка Лидии.— Везде карантин, врачи перегружены, никуда не дозвонишься, а у нас такая тяжелая больная, калоприемник надо менять каждый день, а мы не знаем, как все это делать. Я позвонила Алексею Александровичу (Васикову.— “Ъ”) в хоспис, он сказал: «Не переживайте, мы вам поможем». В тот же день приехала бригада из хосписа, врач Анастасия Юрьевна все объяснила, показала. С тех пор приезжают два раза в неделю: и давление померяют, и сахар, и таблетки назначат, вот недавно схему обезболивания поменяли. С ними не страшно».

Врач Анастасия Иванова и пациентка Лидия Сороченкова

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Лидия не любит жаловаться и предпочитает, как многие пожилые люди, терпеть боль, говорит Анастасия Иванова: «У нее осенью начались боли, она терпела, молчала. Хорошо, что родственники у нее внимательные — поняли, что болит. Мы подобрали таблетки, трамадол, выдаем ей на месяц вперед. И другие препараты тоже: у нее высокий риск кровотечения, больное сердце».

По закону терапевт может выписывать рецепты обезболивающих препаратов для пациентов с болевым синдромом. Если бы Иванова уехала в Ярославль, куда несколько лет назад ее звал муж-бизнесмен, жителям Поречья пришлось бы ездить за обезболиванием туда. С кадрами в регионе большие проблемы. На место Ивановой, которая скоро уйдет в декрет, найти врача пока не смогли. Она даже не отгуляла отпуск за прошлый год — некем заменить.

Коротко стриженная, худенькая Лидия Николаевна сидит на кровати, свесив ноги в вязаных носках. На ней теплая кофта и спортивные брюки. Она читает нам стихи о здоровом образе жизни из газеты, которую выписывают ей дети.

Татьяна говорит, что свекровь много читает и тренирует память, потому что это повышает качество жизни: «Ей очень нравится жить».

Другая пациентка патронажной службы, Раиса Шапугина, живет неподалеку — старинное здание, в котором раньше находилась поселковая администрация, высокая деревянная лестница на второй этаж, крутые ступени. В подъезде, напоминающем коридор в коммуналке, сохнет выстиранное белье. В квартире, где живет Раиса, жарко и накурено. Мы проходим через гостиную, застеленную коврами, в маленькую комнату, в которой поместились кровать, стол и телевизор. Раиса — крупная женщина с седой головой — лежит головой к двери и видит только врача и медсестру, которые подходят к ней вплотную. На картине, висящей над кроватью, изображены стога сена.

К кровати прикручен бортик — благодаря этому приспособлению Раиса не упадет с кровати, но оно же мешает родным переворачивать ее и сажать.

— Кровать бы ей хорошую,— говорит дочь Раисы Марина. Она работает медсестрой и только что вернулась с ночной смены.

За Раисой Шапугиной ухаживает дочь, но без функциональной кровати качественный уход невозможен

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Многофункциональную кровать, необходимую Раисе, купить трудно — дорогая. Получить ее от государства как техническое средство реабилитации нельзя, потому что у Раисы нет инвалидности, нет паллиативного статуса. Для государства она здорова. Вывезти ее в Ярославль на врачебную комиссию невозможно: для крупной лежачей женщины в этом доме слишком много барьеров. К тому же попасть на врачебную комиссию можно только после осмотра невролога, а вызвать его на дом, по словам Марины, сейчас нельзя: врачи перегружены.

Вся доступная Раисе медпомощь сосредоточена в двух женщинах в красных пуховиках.

— Ну что, Раисочка, давление измерим? — громко спрашивает Анастасия Иванова, а медсестра Наталья достает тонометр.

Потом она осматривает пациентку, обрабатывает покраснения на коже. У малоподвижных пациентов часто возникают пролежни. Медсестра Наталья Бойцова приходит к Раисе почти каждый день — только так, по ее словам, можно увидеть «пролежневую динамику».

Иногда социальная бригада патронажной службы приезжает к Раисе с надувной ванной и купает ее прямо в кровати.

Уход — главное средство в борьбе с пролежнями.

— Я ее сама в жизни бы не помыла,— говорит дочь Марина.— У нее вес большой, до ванны не дотащить.

Сотрудники выездной паллиативной помощи у двери больного

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Раисе 76 лет. Всю жизнь она проработала на местном заводе в жестяно-баночном цехе. До прошлого августа ходила, работала в огороде. Оттуда ее и увезла скорая с высоким давлением в центр сердечно-сосудистой хирургии в Ярославле. После инсульта она перестала ходить, сидеть, разговаривать. Из больницы ее привезли в дом милосердия в Поречье, а потом дочь забрала ее к себе. Недавно к Раисе стала возвращаться речь: она произносит пока еще малопонятные слова, понимает шутки, смеется. Но из-за отсутствия полноценной реабилитации многие навыки, скорее всего, не вернутся — кроме специальной кровати Раисе нужен массаж, занятия с физиотерапевтом, а таких бесплатных надомных услуг в стране нет.

Врач Иванова рассказывает, что в доме милосердия хотят приобрести несколько многофункциональных кроватей и выдавать их бесплатно во временное пользование таким пациентам, как Раиса. А еще — обучать родственников базовому уходу за больными.

Когда мы спускаемся на улицу, Анастасии звонит директор дома милосердия и просит поехать с ним Ростовскую больницу — там лежит пациентка, которую родственники просят забрать в дом милосердия.

Я еду с ними на первичный осмотр.

«Люди умирают от пролежней — в одиночестве, голоде, грязи»

Сотрудники паллиативной службы часто привлекают соцработников для помощи подопечным

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

До Ростова 20 минут на машине. За это время я узнаю, что Алексей и Анастасия — супруги, родились в Поречье, но потом уехали, жили в Петровске, он занимался бизнесом, она работала врачом в доме сестринского ухода, планировали переезжать в Ярославль и еще пять лет назад даже не предполагали, что вернутся в Поречье.

— Так уж жизнь крутанула,— объясняет Алексей.— Тут, конечно, все непросто. С кадрами плохо. Молодежь уезжает в столицы, условия работы в здравоохранении тяжелые. Настя работала в стационаре в Петровске: с потолка течет, лампочка не работает, интернет не могут починить, доступа к историям болезни людей нет, она вынуждена была вернуться к написанию карточек вручную. ЦРБ может выделить машину только для поездки в отдаленные деревни и по предварительной заявке, по Поречью и ближним селам врачу приходится добираться к больным на чем придется.

— Ну да, если нет личной машины — вставай на лыжи,— соглашается Анастасия.

— Очень много людей уезжает, прямо десятками,— продолжает Алексей.— Остаются в основном пожилые. Я-то в Ярославле жил, Настя меня вернула назад.

— Нет, ну мы сначала пытались сбежать отсюда,— признается его жена.— Я после учебы в медицинской академии работала в Семибратово, потом в Петровске, мне там все нравилось, мы квартиру там купили по программе «молодой специалист на селе». Алексей бизнесом занимался в Ярославле. Поречье было заброшенным поселком, люди ездили к врачам в Ростов. А потом мой папа заболел онкологией. Нас пять дочек у него, я самая младшая. Решили мы с мужем вернуться в Поречье. Отец сгорел за четыре месяца, надо было маму поддерживать. Мне предложили работу — и в дом сестринского ухода, и врачом общей практики в амбулаторию. Я сначала отказалась — двое детей, а тут все запущено, как мне это поднимать?

В январе 2018 года она согласилась на обе работы. А весной социальный стационар в Поречье попытались закрыть, в поселок приехала Нюта Федермессер, и фонд «Вера» взял стационар под свою опеку. В июле открылся дом милосердия, а муж доктора Ивановой Алексей Васиков стал его директором.

— Вот как судьба свела нас с фондом «Вера», так жизнь и поменялась,— рассказывает Анастасия.— Фонд нас очень поддерживает, закупает все, что требуется. У нас сейчас в доме милосердия есть даже то, чего нет в Ростовской ЦРБ, например тропаниновые тесты, с помощью которых можно инфаркт распознать. Раньше пациентов приходилось в Ярославль возить, потому что только там были такие тесты. Мы купили аппарат ЭКГ. У нас есть самые современные средства по лечению пролежней. Из Ростова привозят к нам пациентов с пролежнями — там не могут вылечить, мы вылечиваем.

— С тех пор ни разу не хотелось отсюда уехать? — спрашиваю я, глядя на унылые заснеженные поля по обе стороны от дороги.

— Да мы не успели об этом подумать,— смеется Анастасия.

— Встаешь, идешь, работаешь, а вечером падаешь. Если бы не поддержка, не справились бы. А она у нас тут есть.

В доме милосердия старшая медсестра Валентина Леонидовна очень нас поддерживает, ей 66 лет, опыт работы колоссальный. В амбулатории медсестра берет на себя 50% моей бумажной работы. За счет этих людей и держимся.

— Тут в Поречье все включаются, все помогают,— продолжает Алексей.— Первый учитель Насти, Софья Ивановна, безвозмездно сидит с Сонечкой (старшей дочерью Анастасии и Алексея.— “Ъ”), делает с ней уроки. Вот если бы ее не было, мы бы не справились. Вот из таких мелочей все складывается. Каждый старается идти навстречу. А вообще то, что родители рядом,— это счастье. Сейчас понимаю, как хорошо, что мы рядом и в случае чего поможем. У Насти мама уже старенькая, у меня родителям тоже по 65. Я посмотрел, как люди умирают от пролежней — в одиночестве, голоде, грязи… А у них дети есть, живут в больших городах. У меня после этого сильно взгляды изменились. Жить надо там, где ты нужен. Мы тут на своем месте.

Он рассказывает про пожилую супружескую пару, которая жила на Севере, а на пенсии переехала в Ростовский район, купила землю и стала строить тут дом:

— Она по профессии гигиенист, он экономист, люди с высшим образованием. Взяли кредиты, начали стройку. А потом она сломала шейку бедра, слегла, муж растерялся и запил. И она выкарабкаться уже не смогла. У мужа, видимо, деменция началась, он никому не сообщил, помощь не вызывал, ухода за ней не было. Она стала ходить под себя, лежала так несколько месяцев. Нам соседи сообщили. Наш социальный патронаж выехал туда. Жили эти старики прямо в недостроенном доме в маленькой комнатке, где планировалась ванная и туалет.

Женщина лежала в экскрементах, никто за ней не ухаживал, не мыл ее, запах там стоял кошмарный. Муж прямо там же ел «Ролтон» и смотрел кино в компьютере. Он еще не хотел отдавать жену в стационар. Ругался.

Мы ему говорим: «Пенсию ее мы не трогаем, вы как получали ее, так и будете получать». Тогда разрешил. Мы эту бедную Людмилу обезболили, забрали в дом милосердия, помыли, одели в чистое, начали лечить пролежни, но она уже была в тяжелом состоянии. Через три недели умерла. Понимаете, у них двое сыновей на Севере остались — скорее всего, просто не знали, как жили родители, а те помощи не попросили. Когда живешь далеко от родителей, всегда есть риск что-то упустить.

Часть Ростовской больницы оборудована под лечение больных COVID-19, поэтому в «чистом» терапевтическом отделении лежат самые разные пациенты, в том числе неврологические. Мы надеваем СИЗ. Галина лежит в дальнем углу у окна. Лицо ее приподнято, глаза смотрят куда-то в потолок, правая рука обмотана полотенцем. Из-под одеяла вниз, в судно, тянется тонкая прозрачная трубка.

Медицинские работники моют пациентку

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Анастасия зовет ее по имени, Галина не реагирует, только рука, обмотанная полотенцем, начинает стучать по лицу.

Ей всего 54 года. Еще четыре месяца назад она работала главным бухгалтером в техникуме. Заболела COVID, а через месяц — инсульт. Из ярославского сердечно-сосудистого центра ее перевели в Ростовскую больницу на долечивание. Но лечение при инсульте зависит от качества ухода, а в медицинских стационарах по всей стране ухода за такими больными нет. Родственники боятся забирать ее домой, у них нет опыта в уходе.

В палате четыре кровати. Женщина на кровати справа рассказывает, что к Галине приходят сестра и коллеги, но она никого не узнает.

— Она себе все раздирает рукой: шею, грудь, ей поэтому руку замотали. Она уже две недели тут. Ей больничный еще не закрыли. А на работу она уже не выйдет.

— Ну что вы, может, и выйдет,— говорит Анастасия и откидывает одеяло. Я стою далеко и не вижу то, что видит врач, а она качает головой: «На крестце очень большой пролежень, прямо до кости».

— Так это у нее давно, ее с этим сюда привезли из сердечно-сосудистого,— говорит соседка.

Анастасия пытается дозвониться сестре Галины, но та не берет трубку.

— А я все сижу тут, продолжает свой монолог соседка справа.

— Сестра моя умерла от инсульта, другая сгорела в пожаре, а я засиделась. Бог говорит: у меня своих много, у черта своих много, некуда тебя брать пока, сиди, жди.

На улице Алексей говорит, что пообщается с родственниками Галины.

— Надо понять, чего они хотят: чтобы за ней был хороший уход или поставить ее на ноги? Уход мы обеспечим, но реабилитолога у нас нет. Все-таки у нас основной упор делается на паллиативных пациентов. А какой потенциал у Галины, я не знаю.

— Потенциал у нее есть, женщина молодая,— рассуждает Анастасия,— но там нужна профессиональная постинсультная реабилитация. У нас в регионе ее нет.

На паллиативный уход родственники не согласились. Решили искать для Галины реабилитационную клинику.

«Одни умирают, других вселяют»

На следующий день мы едем вместе с социальной бригадой патронажной службы дома милосердия к людям, которые не могут ухаживать за собой самостоятельно.

Летом дом милосердия купил автомобиль — такой же, как обычная карета скорой помощи, только написан на нем телефон круглосуточной горячей линии патронажной службы. В народе этот автомобиль прозвали «хосписным». Внутри — каталка, дезинфицирующие средства, несколько упаковок СИЗ. Роман Добрецов, социальный координатор патронажной службы, раньше работал дальнобойщиком, потом построил теплицу в Поречье и стал с женой разводить болгарский перец на продажу. А летом его позвали в патронажную службу: директор дома милосердия Добрецова давно знает.

— Я, конечно, сомневался, а теперь вижу, что я тут на своем месте,— говорит Роман.

Пока мы едем в поселок Судино, он рассказывает, как патронажная служба находит одиноких стариков:

— Звонят как-то соседи, говорят, у нас бабушка кричит за стенкой. Приехали — бабушка лежит на полу, вся скрюченная, грязь, пролежни. Полтора года назад упала с дивана, с тех пор и лежит, на каком-то тряпье. Ползала на коленках в туалет, а недавно перестала передвигаться. Соседи раньше заходили, а теперь не хотят. Стены в квартире все исписаны: телефоны, имена, воспоминания. Бабушка дементная, уже не помнит ничего. Мы ее обезболили, помыли, переодели, пролежни обработали, ногти постригли, перенесли в другую комнату, уложили в кровать. К кровати прикрутили бортик, поставили столик с лекарствами, едой. Памперсы оставили. Соцработник с «Радуги» (центр социального обслуживания Ростовского района «Радуга».— “Ъ”) привез постельное белье. Мы к ней ездим через день, соцработник ходит каждый день. У нее даже документов не было — утеряны. «Радуга» помогла восстановить документы. Она потихоньку стала подниматься. Когда приезжаем, всегда спасибо говорит. Это, конечно, редкий случай — обычно мы находим таких людей слишком поздно. Но ради такого и работаешь.

Поселок Судино, заснеженный двор у серой пятиэтажки. Несколько человек в темной одежде молча разглядывают наш десант: одетых в одноразовые белые халаты, маски и перчатки соцработников Ксению и Наталью, социального координатора Романа, меня и фотокорреспондента “Ъ”.

В подъезд, в котором живет одинокая Елена Винер, вслед за нами заходят несколько местных жителей и поднимаются на тот же этаж, куда и мы, но идут в квартиру напротив. Там похороны.

Cоцработник Татьяна в квартире Елены Винер

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Квартира Елены — холодная маленькая однушка с темным потолком, желтыми обоями, покрытыми копотью, с тяжелым запахом запустения. В комнате засаленный пол, на стенах растет плесень, на кровати испорченный матрас без белья, на подоконнике — бумажная икона Богородицы.

Хозяйка квартиры живет на кухне — там чище и теплее. Низкая кровать, стол, стул, холодильник — вот и вся мебель.

Незадолго до нас к ней пришла соцработник Татьяна, принесла суп. Елену усадили на стул перед низким столиком, она ест суп ложкой прямо из кастрюли и не может остановиться. Отвлекается только на кошку, которая входит в кухню. «Муська»,— громко говорит Елена и продолжает есть. Она плохо слышит, соцработник разговаривает с ней, наклоняясь к ее уху.

Елена родилась в 1941 году, выросла в Москве, вышла замуж, работала, вышла на пенсию, а потом оказалась здесь.

— Муж давно умер, детей и родственников у нее нет,— рассказывает Роман Добрецов, пока Елена ест, а мы осматриваем квартиру.— Ходит к ней только соцработник. Бабушка перестала ходить три месяца назад, и вся ее жизнедеятельность обеспечивается за счет соцработника и соседей.

Когда Елена слегла, соцработник из ростовского районного центра социального обслуживания «Радуга» позвонила в патронажную служба дома милосердия и попросила о помощи.

— Соцработник и готовит, и кормит ее, и в квартире прибирается, насколько возможно, но помыть бабушку в ванной не может — она тяжелая, ее же не поднять,— объясняет Роман.— Мы приехали, привезли надувную ванну, помыли ее. Она была в ужасном гигиеническом состоянии. Правда, без пролежней, но они уже начинались. Переодели, покормили, подгузники поменяли. Ей стало легче, говорит: «Помыться-то я всегда любила». С тех пор мы взяли ее на патронаж: регулярно приезжаем, проверяем сатурацию, давление, все показатели измеряем.

Патронажная служба вызвала к Елене домой терапевта, он к ней уже приходил, велел сдать анализы. На анализы ее повезут на той же машине, которая нас сюда привезла — другого способа доставить маломобильного человека в поликлинику нет. «После этого планируем отвезти ее на врачебную комиссию в Ярославль — она не обследована».

Входная дверь открывается, и в коридор входит женщина лет 45.

— Я соседка снизу, Ольга меня зовут,— представляется она.— Может, заберете бабушку-то?

Она тут пытается вставать, падает, лежит на полу, орет. Ну хорошо, если орет — мы поднимаемся, перекладываем ее на кровать. А иногда молча лежит на полу, замерзает. Недавно пришли, а она ледяная лежит. Наверное, весь день так провалялась.

За спиной Ольги появляются мужчина в надвинутой на глаза шапочке и беременная молодая женщина в коротком платье.

— Это муж мой,— объясняет Ольга.— А это дочь.

— Заберите вы ее уже,— просит дочь.— Она падает постоянно, мы ее таскаем. Она никого не помнит уже, не узнает.

— Пойдем,— сердито говорит Ольге муж.— На кладбище опоздаем.

— На кладбище надо,— объясняет Ольга.— Соседку хоронят. От ковида умерла. Лежала в Ростове целый месяц под кислородом. Ее, главное, выписали, а у нее сахар подскочил. В Ярославль увезли какой-то анализ брать, там и умерла. Ну так что, заберете баб Лену нашу? У нее ноги поломаны, срослись неправильно. Она раньше на коленях ползала, а сейчас уже и на коленях не может.

Роман объясняет Ольге, что забрать Елену в хоспис без ее желания нельзя. А она не хочет.

Елена Винер (в центре) и соседка Ольга

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

— Да чего она не хочет-то,— сердится Ольга.— Помрет ведь тут одна. А я знаю, чего она боится! За квартиру — что заберут. Она же в Москве жила с мужем, работа была хорошая. Лет 25 назад у них там черные риэлторы забрали жилье, а их сюда отселили. Она сама мне рассказывала, у них две квартиры было в Москве, одна прямо в центре, у Кремля, 12-й этаж. Там мафия своя, московская, мы в это не лезем. Я в этом доме всю жизнь живу, так на моей памяти в этой квартире они уже третьи, кого отселили из Москвы. Одни умирают, других вселяют. Сейчас бабушка доживает. Муж-то ее недолго тут пожил, умер. Его хоронило государство, под номером лежит на кладбище. Она его не хоронила — денег не было.

Ольга решительно направляется в кухню:

— Да чего она боится-то? Кому нужна-то квартира эта? Это ж страх божий.

Садится рядом с Еленой и громко говорит:

— Баб Лен, узнала меня? Я Ольга, помнишь меня? Соседка.

— Помню,— смеется Елена.— Я тебя молодухой помню.

— Ну вот,— радуется Ольга.— Давай съездишь полечишься в больницу? За кошками твоими присмотрим. Ты Барсика, зачем так откормила? Ей Татьяна еды принесет, а она половину котам своим кидает,— поясняет она Роману.

— Баб Лен,— кричит Ольга соседке.— За котов не бойся! Вот Татьяна придет пожрать им даст,— она кивает на соцработника,— а то и я заберу их к себе. Соглашайся. Там телевизор, полечишься и назад.

— Не поеду никуда,— раздраженно говорит Елена.

— А я тебя буду навещать,— убеждает ее соседка.— Помнишь, как в Ярославле вся психушка тебя провожала? Ты у нас тут костры жечь начала, голова у тебя болела. Так тебя в психушку и забрали. А я тебя забирала оттуда. Так я и в этот раз приеду.

— Да, блин*, приедешь,— без злости говорит Елена.

— А чего, блин*, приеду! — смеется Ольга.

Елена стучит ложкой по стенкам кастрюли.

— Баб Лен, может, хватит кушать,— кричит ей на ухо соцработник.— Давай оставим на вечер супу. Куда ты столько, плохо тебе будет.

Та послушно кладет ложку на стол.

Я спрашиваю Татьяну, кто варил суп.

— Так я варила,— отвечает она.— Дома у себя наварю и разношу.

— А как часто сюда приходите?

— Каждый день. Она у меня на каждодневном обслуживании. Ее оставлять нельзя. Покормила, посуду мою, потом ее подмываю, памперс меняю. Помогаю ей сесть, ухожу. А ложится она сама. Ну а как? Я с ней не могу долго. У меня десять человек на обслуживании. Надо всех успеть обойти. Они квартирные. Два идут за одного, потому что живут не в деревне, дров наколоть или воды натаскать не надо. Летом еду на велосипеде, зимой — пешком. Так что весь день бегаешь. А куда деваться — я же заинтересована зарплату получать.

— Баб Лен, замерзла? — спрашивает она Елену.— Кофту накинем?

И надевает на подопечную вязаный жилет.

При центре социального обслуживания «Радуга» в Ростове есть отделение постоянного проживания для одиноких пожилых людей, которым трудно себя обслуживать, но берут туда только тех, кто может самостоятельно передвигаться. В районные дома сестринского ухода лежачих тоже не берут, потому что там нет ухаживающего персонала.

— Как же быть лежачим?

— Не знаю. Вот и бьем тревогу. Я-то ладно, я свои обязанности знаю и выполняю. Я пришла, все сделала, но если два выходных впереди, то я не прихожу. Хорошо, что соседи есть, присмотрят. В январе были праздники десять дней, так я из них четыре дня к ней ходила. Но я просто не уехала никуда. А если бы уехала, так не знаю, кто бы к ней ходил.

— Муська,— кричит хозяйка квартиры, увидев кошку.— Куда ты, Муська!

Муська подходит к хозяйке и трется о ее ноги.

Три месяца назад, когда к Елене впервые приехала патронажная служба, в квартире стоял запах кошачьих экскрементов и немытого тела, было холодно, обе кошки лежали на груди у хозяйки и согревали ее.

— Для нее кошки — самые близкие существа,— говорит Роман.— Может, из-за них она не хочет в стационар.

— Никуда не поеду,— снова громко говорит Елена.— Здесь Володя похоронен. Здесь мое место. Я ему дала слово.

— И похороним тебя рядом с ним, чего ты! — убеждает Ольга.— А ты у нас поживешь еще. Полечат твои ноги, возьмут анализы, поделают уколы, капельницы. Здесь такой возможности нет. Ну приедет наш Чистов (терапевт.— “Ъ”), ну даст таблетки от давления. Больше он ничего не даст. Давай поедем, ненадолго? Тебя там никто не оставит надолго.

— Нет, нет, не еду! — отмахивается от нее Елена.

Ольга разводит руками:

— Ну посмотрите на нее! Она же не хоронила мужа, не провожала его. Она не знает, где он похоронен. Да и место там рядом с ним уже занято.

— Позавчера у нее болело что-то, она просила таблетки,— говорит соцработник Татьяна.— А я не могу ей никаких таблеток давать. Вот хорошо, что патронажная приезжает: давление померяют, посмотрят на ее состояние.

— Ну пойду я,— встает Ольга,— Шура умерла. Напротив тебя, Шура, помнишь? Хоронить идем. А потом к тебе зайду.

Елена начинает громко плакать.

— Ну зачем вы ей сказали? — расстраивается Татьяна.

— А чего скрывать? Пусть знает, что лечиться надо. Баб Лен, поняла? Лечиться надо!

Ольга уходит.

— Баб Лен, давай давление померяем,— Татьяна гладит Елену по спине.— Голова не болит?

— Да не болит у меня ничего,— сердится Елена.— Я просто психую из-за этой квартиры! Куда мне переезжать? Меня уже кладбище ждет!

Она снова плачет.

Татьяна рассказывает, что осенью, когда Елена еще передвигалась самостоятельно, ей предложили на зиму перебраться в социальный стационар при центре соцобслуживания «Радуга».

— У нее тут в квартире нет горячей воды, зимой холодно,— поясняет Татьяна.— Но она отказалась. Заведующая наша приезжала, уговаривала. Она ей: «Что, квартиру мою захотела?» Ну какой тут дальше разговор может быть?

Я выхожу в подъезд и вижу худенькую, маленького роста старушку в платке — она робко стоит у двери в квартиру Елены, как будто кого-то ждет.

Потом Роман расскажет мне, что это подруга Елены Людмила, живет в этом же доме с внуком, который пьет и отбирает у нее пенсию. Когда мы уедем, Людмила зайдет в квартиру, посидит рядом с Еленой, подержит за руку. Больше она ничего для нее сделать не может.

После визита патронажной службы Елену Винер навестит терапевт, услышит у нее хрипы, направит на рентген. Патронажная служба отвезет ее в больницу, там у Елены обнаружат пневмонию и госпитализируют. «Полежит — и домой, и мы опять к ней будем ездить»,— говорит Роман.

«Ушла она тихо, не кричала — глаза закрыла и все»

В Семибратово патронажная служба навещает онкобольного — Николай Стогов с женой живут в небольшой, уютной квартире. Дети их в Ярославле, часто навещают.

— Как ваши дела? — спрашивает Николая соцработник Ксения, проходя к сидящему на диване пациенту с тонометром.

— Да не скажешь, что хорошо,— отвечает за него жена.— Начали кормиться через трубку. Уже три дня.

— Горло болит,— хрипло отвечает Николай.— Ничего, я к трубке приспособился.

— Голода не чувствуете? — спрашивает Ксения.

— Да не, вольет еду — как будто так и надо.

— Есть-то не хочешь? — уточняет жена.

— Да нет,— прикрикивает на нее муж.— Сказал уже. Захочу — сам скажу.

Меряют давление. По телевизору начинаются новости. Говорят об оппозиционере Алексее Навальном, оскорбившем ветерана.

— Перегородка как будто в горле стоит,— жалуется Николай.— Даже каша манная не идет.

— Что-то еще болит?

— Горло только, больше ничего.

У него рак пищевода.

— Опухоль 18 сантиметров, неоперабельная,— говорит жена.— В апреле обнаружили. Он давиться стал, я его сразу в больницу. Операцию сказали нельзя. Назначили 25 лучевых ему, сделали только 5. У него температура поднялась, и его сразу домой отправили, никакой больше лучевой.

— В восемь утра меня выписали и выпнули домой,— говорит Николай.— Ничего не сказали, не объяснили.

— Он по стенке ходил, температура под 40, мы не знали, что делать,— продолжает жена.— 7 июля это было. Хорошо, приехала врач из хосписа, Анастасия Юрьевна, назначила ему мазок на ковид — подтвердилось. Воспаление легких началось, вызвали скорую, увезли в ковидную в Ростов. А как выписали, мы с ним опять в онкологию, на химию, а нам врач говорит: «Вы зачем сюда приехали? Не надо сюда ехать. У вас диагноз понятный. Лечитесь по месту жительства».

«Назвал холуем»,— доносится с телеэкрана.

— Я врачу говорю: что, помирать домой ехать? — вспоминает Николай.

В глазах появляются слезы, он вытирает глаза руками.

— Не реви! — сердито говорит ему жена.— Вот из хосписа к нам ездят, а больше никто. Слабеет он. А еще эуфиллин у нас заканчивается,— обращается она к Ксении.— Дочь обзвонила в Ярославле все аптеки, нашлось две упаковки. Я уж ему говорю: давай экономить — не три, а два раза в день пить. Раз нет нигде лекарства.

— Задыхаюсь,— говорит Николай.

— У него инфаркт был в 2005-м, сердце слабое,— вздыхает жена.— А теперь еще это.

В Ростове патронажная служба навещает Галину Абрамову — новый пятиэтажный дом на окраине города, где получают социальное жилье. Дверь в квартиру Роман открывает ключом, который дал ему обслуживающий Галину соцработник.

— К нам обратились из «Радуги»,— рассказывает Роман.— Попросили помочь, пенсии ей не хватает на продукты. Я не знаю почему — может, внук отбирает. Квартира-то эта внука. Сама бабушка в Подольске жила. А теперь она тут, а внук — там. Она у нас с прошлой недели на патронаже, вот попросила помыться.

Однокомнатная квартира, светлая, чистая. На кухонном столе — записка от соцработника: «Девочки, еда в холодильнике, разогрейте. Я зайду вечером, Лена». В кухне на сушилке сохнет белье.

Галина — крупная, седая женщина, одетая в шерстяную кофту и теплые носки,— лежит в кровати.

— Давление 116 на 70, температура 36,8,— говорит Ксения.— Галина Петровна, мыться-то будем?

Женщина произносит что-то невнятное, но Ксения ее понимает.

Галину приподнимают, под нее кладут надувную ванну — а на самом деле обычный детский бассейн продолговатой формы.

Когда она оказывается внутри бассейна, его надувают, соцработники патронажной службы Ксения и Наталья приносят горячую воду из ванной и заливают внутрь. Мытье продолжается минут 15: Галине моют голову, мочалкой трут тело. Она молчит, на вопросы соцработников не отвечает.

— Утром к ней приходит соцработник, днем — мы, вечером опять соцработник,— объясняет Роман.— В выходные и праздники мы тоже ездим. К одной нашей подопечной ездим дважды в день: ей надо колоть инсулин, а соцработник это делать не имеет права.

Воду из бассейна спускают, Галину быстро обтирают полотенцем, одевают в розовую ночную рубашку, причесывают. Наталья стрижет Галине ногти, Ксения идет на кухню за едой.

Пациентка в доме милосердия Лобова

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

— Больно,— вдруг отчетливо говорит Галина.

— Ой, потерпите, пожалуйста,— просит Наталья,— ноготь врос, я аккуратно.

Ксения приносит в комнату еду, чай.

— Не хочу,— говорит женщина.

Еду оставляют на столике у кровати.

— Ну, мы поедем, Галина Петровна? — спрашивает Ксения.— Завтра выходной, Лена не придет, а мы приедем.

— Приезжайте еще,— отвечает Галина.

В патронажной службе при доме милосердия кузнеца Лобова сначала собирались помогать только паллиативным больным на дому. Но вскоре стало понятно, что патронаж необходим большему числу людей.

— У нас в районе много одиноких, лежачих стариков, у которых и диагноза нет, и ухаживать за ними некому,— поясняет Роман Добрецов, пока мы едем из Ростова в Поречье.— Понимаете, большинство людей с паллиативным статусом или с инвалидностью живут с кем-то из близких, и о них заботятся. Чтобы получить диагноз, инвалидность, надо врачей обойти, врачебную комиссию пройти. В Ростове у нас нет врачебной комиссии — надо ехать в Ярославль. Если человек лежачий, он же не сам этим будет заниматься — родственники помогут. А если человек лежит один, значит, он не обследован, диагноза, инвалидности, паллиативного статуса — ничего нет. Вот таких у нас тут по домам больше живет, чем с официальным паллиативным статусом. Мы их называем социальными клиентами, для них и сделали социальный патронаж. Хорошо, что фонд «Вера» поддержал это направление работы, хоть оно для них и непрофильное.

Сколько мы таких бабушек видели — инсульт, паралич, лежит человек грязный, голодный, зависший между мирами. Никому они не видны. Часто и ехать они никуда не хотят, просят: «Дайте умереть дома». Я часто думаю: а надо ли забирать их из дома? Надо им, чтобы мы их таскали, перемещали, мыли, переодевали? Но потом себя спрашиваю: а как я сам бы хотел для себя? И понимаю, что человек должен уходить из жизни по-человечески.

Не на полу, грязный и голодный, а в тепле, чистоте, и чтобы люди были рядом.

Один из клиентов патронажной службы, Сергей, освободился из тюрьмы, вернулся в свой заброшенный дом, подобрал на улице собаку и закрылся от всего мира. Ему 61 год, пенсии еще нет, из-за психических проблем работать уже не может.

— Он просто с голоду умер бы,— говорит Роман.— Нам из «Радуги» позвонили, рассказали о нем. В этом центре соцобслуживания хорошие люди работают, неравнодушные. Если сами не могут помочь, нас зовут — у нас-то возможностей больше. Мы ему из дома милосердия возили продукты, суп в пакетиках. У Сергея сильное недоверие к людям, живет как загнанный зверь. Ни семьи, ни родных, весь в синих наколках. Нас поначалу не пускал, потом постепенно привык. Но если бригада без меня приезжает, он их не пустит, говорит: «Ромы нет, я вас не знаю, до свиданья». У него какая-то навязчивая идея, что жилье заберут. А там такое жилье… Старый, покосившийся дом, собака, он не убирается. Вот сейчас соцработники договариваются с ним, чтобы уборку сделать. Документы у него были утеряны — «Радуга» помогла восстановить. Мы его возили на анализы в Ростовскую ЦРБ, потом отвезли на врачебную комиссию в Ярославль. Дали ему инвалидность, теперь пенсию начнет получать.

Больше всего Романа беспокоит, что не существует системы, которая помогала бы находить одиноких, нуждающихся в помощи людей.

— Пока мы их находим случайно,— рассуждает он.— Одиноких людей в деревне много, но о них никто не знает. Когда мы начинаем совместно с социальной службой помогать этим людям — часто бывает поздно. Да, они умирают чистыми и ухоженными, умирают, как люди. Но могли бы еще пожить. Я думаю, нужны специалисты при соцзащите, задача которых находить таких брошенных людей.

В конце лета в патронажную службу позвонил почтальон: слегла пожилая женщина, одиноко живущая в деревне. Дочь живет далеко, о состоянии матери ничего не знает.

— Мы ее сразу забрали в дом милосердия,— вспоминает Роман,— помыли прямо во дворе, по ней черви ползали. Она была очень больна, уже умирала, мы ее просто по-человечески проводили.

Осенью они нашли бабушку Катю. Позвонил ее внук, попросил помощи.

— Деревня — три дома, из них два полуразрушены, в одном из них слепая бабушка живет,— вспоминает Роман.— Одинокая, дети не знаю где. Внук иногда приезжает, но работает по три месяца на вахте где-то далеко. Когда он был у нее в последний раз, она еще ходила, а тут приехал — лежит. Мы ее забрали, у нее пролежни глубокие, из нее гной капал.

Помню, везем ее, она вот тут на каталке лежит и стонет: «Куда вы меня? На кладбище закапывать?» Я ей: «Не бойся, бабушка, подлечим тебя». Она: «Нет-нет, вы меня на кладбище везите, закопайте меня, я уж собралась, я готова».

Мы ее привезли в хоспис, помыли, она у нас там месяца четыре прожила. Мы ее обезболивали, пролежни зажили. Внук приезжал к ней. Когда был на вахте, звонил, спрашивал, как там бабушка Катя. Ушла она тихо, не кричала — закрыла глаза и все.

Наличие родственников не панацея от одинокой старости, считает Роман, потому что они часто недооценивают состояние болеющего близкого человека.

— Старики молчат, терпят, а родные не понимают или не хотят понимать, что им нужна помощь,— говорит он.— Вызвали нас как-то к дедушке, он 12 лет лежит в полусогнутом положении: был перелом шейки бедра, неправильно срослось, боли — вот он нашел одно положение и в нем 12 лет пролежал. Там до костей пролежни, матрас пропитался гноем, а родственники приходят, посидят полчаса — и домой. Он уже есть перестал, лежит, ничего не понимает. Мы ему раны обработали, перевернули на другую сторону, вызвали терапевта. Я родственникам говорю: вы почему за 12 лет не вызвали социальную службу, врача?

Приехал терапевт, назначил какие-то мази. Мы готовы были взять этого дедушку на патронаж, но родственники отказались. Говорят: «Мы мажем, ему уже лучше». А как проверить? Официально считается, что он находится под уходом родственников. Мы не можем войти в дом, если люди не хотят нас впускать. В социальный стационар его не возьмут, а если бы и взяли, то за это 75% пенсии берут, а я сильно сомневаюсь, что вот эти родственники согласились бы. Хочется, чтобы была какая-то единая служба, которая контролировала бы уход и за одинокими, и за такими, как этот дедушка.

Я спрашиваю его, как он выдерживает столько чужой боли и несчастья.

— Первое время было тяжело,— отвечает Роман.— Много думал: как же так, почему люди так живут? А сейчас, если вижу такое, это для меня просто толчок к действию. Сначала надо человека вытащить из грязи, привести его в нормальное состояние, а потом начинаешь взаимодействовать с врачами, соцслужбами. Бабушку одну недавно через «Радугу» определили в дом сестринского ухода, она там на полном жизнеобеспечении, довольна. Кого-то к нам в дом милосердия забираем. Кому-то на дому помогаем. У меня мировоззрение сильно изменилось за время работы. Теперь мне все время хочется камень этот сдвинуть, наладить помощь так, чтобы никто не умирал в одиночестве.

«Раз нет традиции, значит, должна быть система помощи»

Старшая медсестра дома милосердия кузнеца Лобова Валентина Сопова проработала в Поречье всю жизнь — сначала в поселковой больнице на 25 мест, потом в доме сестринского ухода.

— У нас тут была и своя лаборатория, и свой кабинет физиотерапии, своя кухня, своя прачечная,— вспоминает она, обводя рукой вокруг себя. Мы сидим в маленькой гостиной дома милосердия, переделанной из балкона купеческого особняка, пьем чай.

— В 1990-е годы тут нищета началась, лекарств нет, народ потек из деревни, больницу закрыли, а к нам в дом сестринского ухода стали направлять бездомных, тяжелобольных, одиноких стариков беспомощных,— вспоминает медсестра.— Денег нам ни на какие ремонты не дали, ни соцзащита, ни больница нас к себе не взяли, мы при поселковой администрации работали. Старики лежали тут бесплатно — за 70% своей пенсии. Мы сдавали эти деньги государству, а нам часть возвращали: на зарплаты, ремонт. Нас тут было три женщины — две медсестры и один бухгалтер, вот мы потихоньку и ремонт тут стали делать, и волонтеров нашли московских, они нам привезли стиральную машину, посудомоечную, одеяла, матрасы, постельное белье… В 2011 году нас присоединили к Ростовской ЦРБ, финансировать нас стали через них. А в 2018-м и вовсе закрыли, а стариков наших перевезли в Ростов. Ну мы тогда шум подняли — старики наши там ухудшаться стали. И тут нас фонд «Вера» подхватил. С тех пор горя не знаем: и памперсы есть, и меняем не два раза в день, а сколько надо человеку, и лекарств хватает, и шприцы не кончаются — ты к больному подходишь и знаешь, что у тебя есть все, чем надо его лечить. Вся нужная аппаратура, о которой мы раньше только мечтать могли, теперь есть у нас. Понимаешь, что XXI век на дворе и ты не отстаешь. И чисто у нас, и запаха нет. Правильно Нюта говорит: не старость пахнет, а человеческое безразличие. И домой к людям приходим, помогаем. Мы благодаря этому фонду на 20 лет вперед перепрыгнули.

В гостиную приходит Алексей Васиков, пьет с нами чай, слушает Валентину. «Вы расскажите, как детей отругали за бабушку»,— просит он.

— Бабушка отписала внуку квартиру,— охотно рассказывает Валентина.— Звонят нам соседи, говорят, что бабушка вывалилась из кровати, у нее был перелом шейки бедра, она после операции, куда, мол, ее девать? Я спрашиваю: а что родственники? Есть внук, но сказал, что ходить за ней не будет. Мы связались с родственниками, я уж не помню, какие слова из меня лились, но у Алексея Александровича уши в трубочку закрутились. Говорю, пусть бабуля срочно отписывает квартиру от такого внука. Или пусть он будет человеком. Но в итоге внук бабушку забрал. Я родственникам сказала: если внук с чем-то не справится или надо будет ему куда-то уехать, пусть звонит, мы поможем, за бабушкой присмотрим.

Алексей говорит о том, что смерть естественна и любовь — тоже. И пока их поровну — жизнь имеет смысл.

— В нашей стране потеряна традиция заботы за своими стариками,— рассуждает он.— А ресурса любви мало. И раз нет традиции, значит, должна быть система помощи. Нельзя требовать от людей любви — их надо учить любви, заботе. Вот жила тут женщина, учитель химии, онкология, слегла. Почтальон нашел ее, вызвал нас. Мы смотрим — ей осталось совсем немного. Звоним дочери в город: приезжайте, мать умирает. А дочь требует: лечите ее, везите в больницу. Вот иногда просишь человека: приди, попрощайся, а он не понимает, как будто отодвигает от себя беду. А потом простить себе не может, что не попрощался. Вот когда удается нам устроить встречу, прощанье, меня это очень подпитывает. Потому что это по-человечески.

Накануне дом милосердия похоронил на деревенском кладбище своего пациента. Не под номером, как хоронит государство. С именем и фамилией.

— Забрали мы его из настоящей клоаки,— говорит Валентина.— К нам соцзащита обратилась, у него была онкология в последней стадии. Одинокий, плохая жизнь была у него, но он же человек. И заслужил смерть по-человечески. Если бы он дома умер, его бы под номером похоронили. А он к нам попал. Мы взяли его пенсию, съездили в Ростов, похлопотали, еще 8 тыс. государство выделило на похороны. Занесли мы его в церковь, отпели, похоронили под крестиком, с веночком, с именем.

Мы хотим донести до людей: кем бы вы ни были, министром — президентом, академиком, журналистом — конец-то у всех один. У всех будет старость, никуда не денешься.

Давайте позаботимся об этом будущем. Сегодня чужую бабушку хоронят под номером, а завтра это можете быть вы.

Уезжая из Поречья, мы останавливаемся возле деревенского кладбища. Место, где два дня назад, в метель, хоронили человека — недалеко от дороги. Проваливаясь по колено в снег, иду к могиле. К кресту прибита табличка с надписью: Павел Васильевич Обрядин. Дата рождения — дата смерти. Под крестом — цветы.

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Все по-человечески.

*Нецензурное слово в оригинале заменено синонимом.

«Хочешь в царство небесное? Падай на колени, кайся!» Как жили дети в монастыре схиигумена Сергия

• Олеся Герасименко
• Би-би-си

3 июля 2020

Автор фото, Donat Sorokin/TASS

Подпись к фото,

По выходным дням в монастыре отца Сергия аншлаг: паломники с детьми приезжают на службы и отчитки

В Среднеуральском женском монастыре, основанном популярным на Урале экзорцистом отцом Сергием, больше 15 лет живут не только монахини, но и дети. Кого-то приводят следом за собой уверовавшие родственники, других, как в школу-интернат, сдают родители. Некоторые остаются в монастыре надолго и лишь спустя годы готовы рассказать, что они там пережили.

Схиигумен отец Сергий (в миру — Николай Романов) любит и умеет привлекать к себе внимание — его имя в последние месяцы постоянно мелькает в новостях.

Он проклинал светские власти за создание в России электронного «концлагеря Сатаны», церковные — за закрытие храмов во время эпидемии коронавируса, который отец Сергий считает мифом, называл Русскую православную церковь «главным врагом в России», а Владимира Путина и его окружение — ширмой для настоящих правителей страны, «хабадников-хасидов», и дал множество других поводов говорить о себе.

В середине июня отец Сергий выставил собственную охрану у Среднеуральского женского монастыря, в котором он ведет свои проповеди, запретив в него вход даже паломникам. Настоятельница, игуменья Варвара, покинула монастырь.

Среднеуральский монастырь — давняя вотчина отца Сергия, он был организатором его строительства и духовником, собирал послушниц на новое место еще с 2000 года, когда служил в монастыре на Ганиной Яме, в окрестностях которой большевики прятали останки царской семьи.

Среднеуральский монастырь начали строить неподалеку от Екатеринбурга в 2002 году, открыли — в 2005-м. По данным Екатеринбургской епархии, сейчас в нем живет около 200 человек. По словам недавно ушедших в мир послушников — около 500. Сколько из них детей и подростков, никто не берется сказать точно: цифры разнятся от 54 до 80.

За многие годы в монастыре побывали сотни детей и подростков. 12 бывших послушниц и послушников Среднеуральского монастыря рассказали Би-би-си о том, как они жили в нем, когда были детьми — под опекой отца Сергия и его монахинь.

Подпись к фото,

После проповеди отца Сергия о том, что коронавируса не существует, к монастырю второй месяц приковано внимание властей и СМИ

«Это — бесноватая, ты можешь стать такой»

В 2001 году 13-летняя семиклассница Дарья Реш с группой из воскресной школы приехала на экскурсию в Ганину Яму. Мимо возили бревна на самосвалах, через дворовую грязь к храму вели дорожки из наспех брошенных досок.

Внутри храма стояла женщина по имени Валентина, судя по всему, страдающая каким-то психическим заболеванием, перед ней — отец Сергий. Он изгонял из нее бесов — вел отчитку, как называют это в православии. Валентина кричала.

«Она страшно визжала, материлась, орала так, что слышно было за километр, как будто ее убивают. Она мучилась», — вспоминает в разговоре с Би-би-си Дарья. Испугавшейся девочке вдруг показалось, что вместо женщины она видит черный крутящийся клубок: «Было ощущение, что я увидела беса, который мучает эту женщину».

Через 17 лет психолог объяснит Дарье, что она склонна к синестезии — особенности органов чувств, при которой люди, в частности, могут воспринимать звуки в виде цвета. Но в 2001 года школьница о таком нейрологическом феномене не знала. От страха она разрыдалась.

Растерявшийся преподаватель воскресной школы подвел ее к отцу Сергию — тогда еще не священнику, а простому монаху — в надежде, что тот успокоит ребенка. Романов, вспоминает Дарья, был краток: «Это — бесноватая. Ты тоже можешь стать такой. Только бог может тебя спасти. В следующий раз жду тебя здесь с матерью. И останешься».

Через две недели Дарья вернулась к Сергию вместе с матерью. «Я все еще не отошла от ужаса, я поверила, что бес может вселиться в любого человека, и мне нужно было, чтобы меня спасли», — вспоминает она. Так в 2001 году мать Дарьи стала одной из самых преданных последовательниц отца Сергия, на много лет связав с монастырем свою жизнь и жизнь своей младшей дочери.

«Монастырь поначалу кажется сказкой»

Отец Сергий сильно влиял на подростков — иногда быстро и сразу, при первой встрече. Многие дети сами охотно соглашались на жизнь в монастыре.

«Я жила с деспотичной бабушкой, мама налаживала карьеру и новый брак. А тут было много детей, нас катали на санях с лошадьми, горки, елки, перезвон колоколов — детям монастырь поначалу кажется сказкой. Я сказала ему да, конечно, хочу», — рассказывает одна из бывших послушниц.

Вместе с семьей на тетрадном листочке в клетку оформили соглашение на обучение в монастырской школе с проживанием. Мать девочки, с которой они «никогда не были близки», в тот же день оставила десятилетнего ребенка в монастыре, позже переслав почтой документы из ее школы. Потом приезжала к дочери на пару дней раз в год. Других родственников у девочки не было.

Адвокат по семейному праву Антон Жаров называет такие поступки родителей незаконными. «Родитель обязан следить за жизнью и здоровьем ребенка 24 часа 365 дней в году. Он может временно делегировать эти обязанности, подписав договор с летним лагерем, няней или детским садом, — говорит он. — Но даже если был договор с монастырем, значит, там должны соблюдать все санпины и правила для детских учреждений — от высоты матрасов до отдельной раковины для мойки яиц. Соблюдали ли там все это? Не думаю. Но в любом случае самоустраняться от воспитания ребенка родитель не имеет права. Новый муж или рабочий график тут не оправдание».

Опека должна оказать помощь таким родителям, многие из них не знают о возможностях от государства, продолжает юрист. «Это полное безобразие, когда родители отдают в монастырь детей, а сами остаются в миру. И у опеки должны вопросы возникнуть, а не успокоительные мысли в духе «Ну, это ж храм божий», — считает Жаров.

Иногда детей в монастыре оставляли и любящие родители, попавшие в сложные обстоятельства. Христину Самушкину растили верующие отец и бабушка, в 2004 году они привезли ее на подворье будущего монастыря, как в летний лагерь. Семилетней Христине там все понравилось. «Козочки, огород и речка», — вспоминает она в интервью Би-би-си.

Через две недели она запросилась домой, но отец Сергий настаивал: «Лучше бы она здесь осталась и стала монахиней. Вырастет тут». О том, что Романов благословил ее стать монахиней, первоклассница Христина слышала и от всех монахинь.

Но на третью неделю бабушка дома взбунтовалась, рассказывает Христина: как-то проснулась утром и в истерике потребовала — езжай забирай, я чувствую, что ей там плохо. Отец забрал Христину, но через несколько месяцев бабушка умерла, а в жизнь Христины вернулся старый кошмар.

Подпись к фото,

Христина одна из первых, кто решился рассказать о побоях и наказаниях детей в монастыре

В пять лет она стала жертвой педофила — лучшего друга отца. Преступника осудили и посадили, что очень не понравилось отцу насильника. Он приходил к их квартире, когда отец был на работе, барабанил в дверь, делал вид, что выламывает ее, кричал в окна. А весной 2005 года подкараулил девочку у палатки с игрушками, дернул ее за помпон и показал из-за спины нож.

Христина убежала с криком, залезла на последний этаж в ближайшем подъезде, соседи вызвали полицию. После этого случая отец снова отвез ее в монастырь. Сидеть с Христиной было некому. По словам отца, на работе ему поставили ультиматум: «Либо ты работаешь, либо смотришь за дочерью».

Рассказал о беде отцу Сергию, тот сказал: «Я все знаю, я все вижу, оставляй ее здесь». Отец пообещал Христине за неделю разобраться с графиком на работе и забрать ее домой. Но в итоге она прожила там пять лет. Все это время отец Сергий твердил: «Твоя судьба — стать монахиней».

«Скоро конец света, маму надо спасать»

Монахиням и послушникам Среднеуральского монастыря отец Сергий рассказывает о чипировании при вакцинации и получении паспорта, о бесах в айфоне и интернете, о близком конце света, который будет сопровождаться голодом, войнами и гонениями на истинных православных, о скором приходе антихриста, который уже избран мировым правительством.

Выслушав первые проповеди Романова, приехавшая в монастырь вместе с матерью Дарья Реш поняла, что школу надо бросать. «Мы ведь каждое лето ждали антихриста: фасоль копили, мешки собирали, обсуждали, с кем будем уходить в леса и где прятаться», — говорит она.

Отец Сергий убедителен и даже обаятелен, а его взгляд нельзя забыть, вспоминает свои первые впечатления Дарья: «Он смотрит пронзительно, не сводя глаз. Кажется, что он угадывает мысли, а на самом деле пользуется методами гадалок — просто угадывает. После общения с ним всегда тяжело. Пока рядом — восторг и его власть, а когда отходишь от него — я вообще рыдала каждый раз».

«Что там держит поначалу? Ну, сестры тебя лаской окружают, там много искренних людей, в том числе и ровесников. Чувство плеча и семьи, которое важно для подростка, — объясняет Дарья. — Плюс опять же подростковое ощущение, что мы не такие, как все. Чтобы эпатировать и шокировать эта община отлично подходила — вот я такая в лаптях и валенках. И там были экзальтация и восторг, которые нельзя получить от посещения обычного храма».

Подпись к фото,

Дарья давно живет в Европе и делает научную карьеру, но забыть общение с отцом Сергием не может

Часто подростки сами отказываются уходить, даже если родственники пытаются забрать их из монастыря, рассказывает Дарья: «Сколько я такого видела, им же говорят: скоро конец света, маму надо спасать, только ты детскими молитвами можешь это сделать». И ребенок верит и остается там».

Есть в монастыре и дети, которым некуда больше идти, — из приюта. Монахини в таких случаях оформляют опеку на себя.

До 2011 года опека практически не интересовалась судьбой таких детей, говорят послушники. Позже, с приходом митрополита Кирилла Уральского, стало строже: сотрудники опеки начали приходить с проверками, но, находя положение дел в монастыре соответствующим стандартам, продолжали передавать сирот и детей из неблагополучных семей в богоугодное заведение.

Сейчас, пишет представитель монастыря в своем телеграм-канале, таких детей там пятеро: «Остальные 54 ребенка находятся там по заявлениям родителей, адреса и фамилии отдадим прокуратуре». Получить официальный ответ в органах опеки ближайших к монастырю городов — Среднеуральска и Верхней Пышмы — Би-би-си не удалось.

Детей из трудных семей в монастыре не больше 20%, говорят бывшие послушники.

«Сергий любит говорить, что спасает заблудших подростков. Но это неправда, что там большинство маргиналов и обездоленных, 80% детей в монастыре — из совершенно нормальных семей, многие из нас хотели получить образование, найти работу, завести семью», — рассказывает Би-би-си бывшая послушница, которая ушла из монастыря пять лет назад и попросила не называть ее имя.

Подпись к фото,

С 2005 года отец Сергий привлек в монастырь много пожертвований, часть из них пошла на новые храмы и здания

«Он всегда давит на то, что я вас спас, вы бы под забором валялись и умирали от наркотиков. Но это неправда, к нему шли люди далеко не со дна жизни. Да и те, у кого была перспектива умереть от наркотиков, не заслуживают такого обращения», — убеждена Дарья Реш.

Она вспоминает свой дом до появления в их жизни отца Сергия: отец занимался медиа-бизнесом, мать была преподавателем английского языка в вузе. Старшая сестра поступала на филологический, Даша — выигрывала всероссийскую олимпиаду по истории.

Среди взрослых послушников тоже почти нет людей «из-под забора», добавляет одна из бывших послушниц: «Много людей с образованием и успешной карьерой. Но, видимо, с особым складом характера. Его оплот — впечатлительные женщины и их дети или дети без родственников снаружи, а также болеющие онкологией и когда-либо лечившиеся у психиатра».

К отцу Сергию часто обращаются за помощью, и он готов принимать нуждающихся. Так в монастырь в 2010 году привезли восьмиклассника Антона Крыжановского — его родители были уверены, что здесь ему помогут.

«Будешь воином Христовым»

«На самом деле, помочь мне могли врачи. Но меня отдали в монастырь как 14-летнюю заблудшую девочку, в которой сидят бесы. Не было никаких разговоров, я пришел из школы, мне сказали — собирать вещи. И меня просто туда отвезли — и все», — рассказывает Антон.

В тот же вечер родители уехали. Антона в монастыре нарекли Анастасией, выдав длинную черную юбку и черный платок.

Антон родился девочкой, а в 14 лет превратился в мальчика. Короткая стрижка-ежик, усы, бас, мужской торс, мускулатура — и большие голубые глаза с густыми ресницами. Внешние половые органы девочки, но нет матки, в брюшной полости справа — неопустившееся мужское яичко, слева — неразвившийся женский яичник.

Таких людей называют интерсекс: это не сексуальная ориентация, а физиология, обусловленная нетипичным сочетанием хромосом и белков в ДНК.

В монастыре, правда, в такие детали не вникали. «Я все про тебя знаю», — заявил Антону отец Сергий при первой встрече.

Судя по рассказам живших в монастыре, это вторая его любимая фраза после «Оставайся, будешь монахиней». Послушники говорят о нем как о хорошем психологе и талантливом манипуляторе. «У него прям дар», — соглашается Антон.

Подпись к фото,

Антона привезли в монастырь родители в надежде, что отец Сергий его «вылечит»

«Мы тебя исправим. Будешь воином Христовым», — продолжил отец Сергий. И для начала отправил Антона в скиты. Туда, где монахини Среднеуральского монастыря уединяются для молитв и где паства отца Сергия будет встречать конец света.

Первые дома монахов стоят в полузаброшенной деревне Новоселово, но настоящие скиты устроены еще дальше, вверх по течению реки Туры в уральской тайге. Так рассказывают Би-би-си трое бывших послушников, подростками побывавших в скитах. Плыть туда от Новоселова, которое само по себе медвежий угол, около часа на моторной лодке. А потом надо еще пройти несколько километров по лесу.

Перед добравшимся открывается вид на несколько домиков и десятки землянок. Посредине тайги стоит храм — его, как и все вокруг, возвели сторонники Романова. Вокруг разбиты пасеки, ловят рыбу, растят овощи. Остальную еду привозят на лодке, запасов там много, рассказывают побывавшие в скитах.

Летом уйти оттуда нельзя, зимой — теоретически можно, прошагав по льду и снегу многие километры. Народу в скитах много: и окончательно ушедшие из мира монахи, и рабочие, и несущие наказание жители монастыря, в том числе дети.

«Непослушных отправляли в скит, и когда они оттуда возвращались, их было не узнать. Даже самые оторвы возвращались оттуда, как после лоботомии, — вспоминает Антон. — Глаза не поднимали, твердили одно: надо молиться, я жила неправильной жизнью».

Антон вспоминает свою первую ночь в землянке, куда его уложили спать: «Мне было так стремно. Я лежал в землянке и думал — что происходит? Что это за черные люди? Я был обычным ребенком, мы с ребятами занимались в секции тяжелой атлетикой — я под мужским именем. Только вчера я тягал штанги, гулял в парке, у меня, блин, даже была девушка, и вот я лежу в землянке неизвестно где один и зачем. Я был в таком шоке, что даже подробностей не помню».

Через два дня его вернули в монастырь. Отправили на послушание в огород — выдали четки, сказали молиться и поливать капусту. Антон поливал и думал: «Неужели тут правда все такие благочестивые, только и делают, что молятся, а когда не молятся, говорят только про молитву?»

К вечеру вода кончилась. Гремя пустыми ведрами, Антон шел по тропинке к озеру и встретил атаманистого вида девочку. Выше его ростом, руки в боки, платок завязан банданой.

— Давай рассказывай. Меня Катерина зовут. А тебя?

— Ну, наверное, Анастасия.

— Хм. Что значит — «наверное»? А в миру тебя как звали?

— Вот в это — верю.

Они рассмеялись, и Антон выдохнул с облегчением. Спустя годы он будет вспоминать компанию детей как самое светлое из случившегося с ним в Среднеуральском монастыре.

«Мы делили еду, которую привозили родители, грызли вместе кусочки сахара с трапезной, прикрывали друг друга перед монахинями, ухаживали, когда болели. Дети очень друг о друге заботились», — говорит он.

«Тебя бесы крутят»

Когда члены одной семьи попадают в монастырь, видятся они редко. «У него специально была такая манера — обязательно разлучать детей с родителями», — вспоминают братья Филипп и Федор Малюткины.

Родителей — в скиты, детей в монастыре оставить, или малышей и дошкольников — в избу, а родителей — в кельи, и занять послушанием на 12 часов в день, вспоминают они: «Жить вместе почти никому нельзя. Прийти туда с детьми — все равно что в детский дом их отдать».

В 2008 году Дарья Реш недолго была воспитательницей у группы девочек трех-семи лет. У четверых из шести в монастыре жили матери, но детей они видели только по выходным. Дошкольники спали в одной большой келье с двухэтажными кроватями и клопами. Детям говорили, что они кусают только непослушных. Туалеты тогда были ямами на улице.

Дарья поднимала детей в семь утра для молитв, одевала в длинные платья и вела на литургию. Служба шла два с половиной часа, и стоять нужно было тихо. На обед давали рыбу, через полчаса прогулки — дневной сон. Потом в келье ели полдник — хлеб с сахаром и чаем, иногда маргарин.

Подпись к фото,

Главная монастырская площадь, где отец Сергий читает проповеди даже после запрета РПЦ

В первые годы существования монастыря все дети строго постились. Первый день Великого поста 2004 года все проводили без хлеба и воды. Дарья вспоминает, как трехлетний ребенок просил у одной из послушниц: «Мама, наплюй мне в рот».

После полдника — часовая молитва, которую дети уже не могли высиживать. «После обеда от скуки они начинали крутиться и сходить с ума. А у монахинь считалось, что это их крутят бесы, — говорит Дарья. — Вообще в монастыре любое нарушение правил называли бесноватостью: ребенок играет, температура поднялась у взрослого — это тебя бесы крутят».

У многих девочек появлялись психологические проблемы, вспоминает Дарья. Одна начала воровать, у другой случались постоянные истерики, третья все время кричала и искала маму.

«Моему сыну сейчас три. Я вспоминаю ту девочку в монастыре — и у меня все холодеет. Я не представляю, каково ей было. Они лезли на руки, обнимались и бросались на любого человека, лишь бы получить хоть немного тепла», — говорит Дарья.

У детей постарше дни в монастыре были заполнены школой (сейчас официально они оформлены как проходящие семейное обучение) и послушаниями: трапезная, огород, коровник, молитвы. Завтрак в монастыре обычно заменялся молитвой. Мясо не ели, по вторникам и четвергам давали рыбу.

«А еще картошка. Ты ее сажаешь, поливаешь, окучиваешь, копаешь, сортируешь, чистишь — а потом ты приходишь жрать, открываешь кастрюлю и там, блин, лежит эта картошка», — рассказывает Антон. В последние годы с едой стало лучше, говорят недавно ушедшие из монастыря послушники.

Но все равно большая часть молока, сыра, масла, творога и овощей с монастырского огорода уходит благотворителям и друзьям отца Сергия — отсылается подарками. «Дети этого почти не видели. Мы все время ходили голодные», — единодушно говорят о 2001-2015 годах послушники.

Со временем отец Сергий возвел себе отдельную — «царскую» — трапезную. «Они там ели не картошку», — вспоминает работавший на кухне Антон. Сергию готовят отдельные повара, там едят форель и свежие овощи из красивых тарелок, суши, черную икру и сыр с плесенью, рассказывают другие послушники. В этой трапезной, по их словам, Сергий принимает своих известных последователей — хоккеиста Павла Дацюка, депутата Наталью Поклонскую, актера «Уральских пельменей» Дмитрия Соколова.

После 2011 года, когда в Екатеринбургской епархии сменился митрополит, в монастырь чаще стали приходить сотрудники опеки, детям начали готовить отдельно, по просьбе нового митрополита купили новую, цветную одежду — чтобы не ходили в черном.

Но многое осталось по-прежнему.

«Он растит людей под себя»

Не ослаб тотальный контроль. Все письма в монастыре читают перед отправкой и при получении. По телефону можно говорить только раз в неделю в определенные часы. Собственные мобильники у послушниц есть, но нелегально — как в местах заключения.

Девочки прячут их в прокладки, мальчики воруют у паломников. Такой ворованный телефон спас одного из школьников, мать которого не отпускала его из монастыря. Он рассказал Би-би-си, как позвонил отцу, который уже три месяца искал пропавшую семью по всей области — и лесом сбежал к нему в машину. Младший брат остался в монастыре, испугавшись, что мать не переживет его ухода.

Главные трудности начинаются, когда подросшие дети хотят получить паспорт или поступить в вуз. В начале 2000-х паства Сергия вообще сжигала паспорта и прочие документы — и Романов вместе с ними. Что, правда, не мешало ему позже летать на самолетах в Крым, ездить в Иерусалим и на Афон.

Подростки тогда уходили из монастыря без единой бумажки. «Я даже не могла подать на пособие по безработице, потому что они не дали мне справку о том, что я там в школе училась», — вспоминает одна из послушниц.

Сейчас паспорта отец Сергий уже не сжигает, но и не приветствует их оформление. Некоторые дети сознательно отказываются получать документы, слушая с пяти лет рассказы о скрытом в них дьяволе. Другим не позволяют рьяно верующие в проповеди отца Сергия родители.

Без возражений Романов отпускает только в екатеринбургскую сельскохозяйственную академию, музыкальное училище и в духовную семинарию. «Он растит людей под себя. Все эти специальности пригодятся в монастыре. А все другие желающие получить образование дети — для них это потеря рабочей силы», — говорит одна из покинувших монастырь девушек.

В 2010 году маленькие дети там играли в батюшек, вспоминает в разговоре с Би-би-си другой послушник. Они просто не знали, что они могут быть инженерами, строителями или водителями, добавляет он.

На подростков, осмелившихся заговорить о мирских профессиях, Сергий обрушивает свой гнев. Одна абитуриентка вспоминает в интервью Би-би-си, как он показывал ей на инвалидов-колясочников, приехавших к нему на сеансы экзорцизма, и говорил: какой университет, какая мирская жизнь, ты ж такая же будешь, бесноватой станешь!

Вторая рассказывает, как священник разрешил ей поступать, но не дал благословление на подпись в согласии об обработке личных данных — а без этого в вузах не могут принимать документы. Третью год не отпускал со словами: «Скоро конец света, это все сатанинское, зачем вообще нужно образование? Ты будешь гореть в аду!»

«С семи лет мне долбили про этих рептилоидов, гонения и апокалипсис, — объясняет она свои чувства. — Поэтому, когда тебе 16 и ты там вырос, ты не можешь ему слово поперек сказать. И продолжаешь вымаливать благословления».

Девушка рассказывает Би-би-си, что теперь, когда она звонит оставшейся в монастыре матери, то каждый раз спрашивает: «Ну что, где конец света?» На что мать отвечает: «Просто он всех вымолил. Опять всех спас».

Отказавшихся от мечты об образовании в монастыре хвалят. «Вот ты даже ничем пожертвовать не можешь, — говорили одной из ушедших в институт девушек монахини. — А они жертвуют. Это их жертва богу».

«Выпороть, поставить на горох и сто земных поклонов»

Все послушники, описывающие свою жизнь в Среднеуральском монастыре в разное время с 2001-го по 2020 год, рассказывают о физическом и психологическом насилии. Они были и жертвами, и свидетелями.

Наказывали за то, что в пять утра, поднимая из погреба мешок картошки, послушница сняла платок. За то, что бегали лесом в город за шоколадками. За споры с монахинями. За дружбу между собой. За игру на пианино. За бутылку шампанского, выпитую на семерых в семнадцатый день рождения. За купание в карьере неподалеку.

Бить детей было отдельным послушанием для некоторых монахинь, таким же привычным, как работа в трапезной или уход за лошадьми. Никто не пробовал от него отказываться, говорят бывшие жители монастыря.

Пощечины, приватная порка, публичная порка, палками по пяткам, стоять на горохе, сесть в муравейник — чтобы что-нибудь из этого заслужить, достаточно было поступить, как типичный подросток, вспоминает Антон: «Так там ломают людей».

Подпись к фото,

По словам бывших послушников, отец Сергий ругал и назначал наказания детям в храме во время проповеди

Братья Малюткины вспоминают, как за выкуренную сигарету их закрыли на две недели в железном вагончике. «Нам на день давали булку хлеба и трехлитровую банку воды. И ведро для туалета. Мужики-строители жалели нас, через трубу просовывали нам в банках еду», — вспоминают они. В телеграм-канале монастыря братьев обвинили в употреблении наркотиков и сообщили, что отец Сергий был против их жизни в Среднеуральском.

Позже вагончики сменили на затворы — узкие кельи 2х3 метра, куда провинившихся запирали на несколько недель, не давали мыться, выпускали в туалет дважды в день и кормили хлебом и водой. Если ловили кого-то пытавшегося передать другую еду, запирали в ту же келью со словами: «Не надо нам здесь актов милосердия».

«Была девочка, которая оттуда не выходила, ее наказывали постоянно, — вспоминает Антон. — Она ничего такого не делала — просто была подростком. Она считала, что выходить на улицу, болтать, смеяться, ходить по лесу и бросаться камнями — это типичное занятие для детей. Но монастырь так не думал».

Девочек наказывали чаще и строже, говорят братья Малюткины. Ирина (имя изменено) вспоминает, как в 14 лет за попытку сбежать ее распластали на сеновале и выпороли: один мужчина держал за ноги, другой — за руки, а третий лупил кабелем. Христина рассказывает о двух подругах, которые утащили у монахини банку меда. В наказание их заставили съесть таз меда, а потом двое взрослых мужчин их выпороли.

Другая послушница, недавно покинувшая монастырь, утверждает, что выдержала сотню наказаний, но говорить подробнее о них отказывается — боится за семью.

«Отец Сергий не держал рядом нормальных мужиков, которые к богу идут. Он окружает себя бывшими зэками, которые ему нужны, чтобы беспрекословно выполняли все, что он им скажет. Если бы моему отцу сказали — возьми этот кабель и побей девочку 12 лет, мой отец послал бы его. А эти все делали», — вспоминает Федор Малюткин.

В 2009 году Христина Самушкина заболела пневмонией, температура держалась уже неделю, монахини повели ее к отцу Сергию — благословить на больницу. Тот сказал, что жар у Христины, потому что она непослушная, и что «когда она покается, тогда бес болезни сразу уйдет». Без благословления в больницу девочку не повезли. Через несколько дней Христина потеряла сознание в горячке, и только после этого монастырская машина отвезла ко врачам в ближайший город — Верхнюю Пышму.

Сменную одежду взять забыли, пришлось одолжить у соседки по палате бриджи и топ. Приехавшие навестить ее монахини увидели это. Когда через месяц лечения Христина вернулась в монастырь, ее позвали в трапезную и перед всей паствой объявили: «Вы смотрите на послушницу, опозорившую честь монастыря — она сняла платок и юбку. За это отец Сергий благословил выгнать тебя из монастыря, а до этого наказать: выпороть, поставить на горох и сто земных поклонов».

Христину избили обтянутым резиной железным кабелем, поставили на горох и отправили домой. Но позже отец Сергий сказал, что простил ее — и Христина, у которой в монастыре была любимая монахиня Татьяна, «мама Таня» — осталась еще на год.

Потом Христина нашла свою настоящую мать. Та, узнав о жизни дочери в монастыре, написала две жалобы — в комиссию по делам несовершеннолетних и патриарху. В семью приходила опека, в монастырь приезжали люди из патриархии, но все ограничилось лишь руганью отца Сергия на Христину. Копия письма в семье не сохранилась.

Подпись к фото,

Христина принесла цветы на могилу своей духовной матери — монахини Татьяны, которая заботилась о ней в годы жизни в монастыре

«Меня за полтора года били восемь раз. Я так и не понимаю, как можно было бить 10-летнего ребенка, хорошо учащегося. В основном меня обвиняли в дерзости — потому что я перечила», — вспоминает в разговоре с Би-би-си одна из бывших послушниц.

Она описывает сцену из 2009 года. В шесть утра всех собирают в храм. Там отец Сергий начинает разбирательство — постоянно голодные мальчишки стащили тушенку или сгущенку. Сначала под крик и вой избили их, потом Романов по одному стал выводить детей из толпы и спрашивать: «Ты воруешь? А ты воруешь?»

Кто-то признался в похищенном пакете конфет. «Их бил двухметровый амбал кабелем, а двое других держали за руки и за ноги. Тем, кто отвечал «нет», отец Сергий тоже назначал сорок ударов кабелем — за дерзость. Мне повезло, что на мне были толстые зимние штаны», — вспоминает девушка.

«Никто, кроме меня, тебя так любить не будет!»

Для многих послушников хуже избиений было прилюдное унижение со стороны отца Сергия. Телесные наказания они переносили легче.

Скандалит отец Сергий обычно или в трапезной во время обеда, или в храме во время проповеди, рассказывают его бывшие воспитанники.

Типичная истерика звучит так: «Ах, вы в лесу жарили картошку? Да я вам пригоню машину кабачков, чтобы вы их жрали, пока не помрете. Да я тебя выгоню, ты помрешь на помойке, кому ты нужна? Матери своей ты не нужна, все тебя бросили, тебя изнасилуют десять узбеков, муж у тебя будет алкаш, а родишь ты инвалида».

Судя по всему, угрозы однотипны — воспитанницы, жившие в монастыре в разное время, цитируют одни и те же фразы.

После этого, вспоминает одна из воспитанниц, ты уже обычно бухаешься на колени и воешь: «Пожалуйста, не выгоняйте».

Публичные унижения послушники называют любимым шоу отца Сергия: крича, он расхаживает из стороны в сторону и вздымает руки к небу.

Послушницы говорят, что до сих пор помнят этот леденящий ужас, когда за ними в конюшню или трапезную прибегал кто-то с выпученными глазами: «Тебя отец зовет». И ты не знаешь, что ты сделал, но понимаешь, что конец, вспоминает ощущения одна из девушек.

А в храме, говорят свидетели, Романов начинает позорить: «Ты с ним спала? В каких позах, сколько раз? Передок чешется? Да он тебя бросит, ты никому не нужна, ни матери, ни родным, никто, кроме меня, тебя так любить не будет! В царство небесное хочешь, хочешь в царство небесное? Падай на колени, кайся! — и давит на затылок, чтобы человек распластался. — Ты сгоришь в аду, спасайся, я тебе уже облачение сшил, пора в постриг, ты иначе пропадешь и сгоришь в аду за свои грехи!»

Автор фото, Donat Sorokin/TASS

Подпись к фото,

Руководство Среднеуральского монастыря публично выступало против закона о домашнем насилии

О привычке ставить перед собой на колени рассказывают Би-би-си и паломники, которые ездили в монастырь совершеннолетними. Кто не вставал, того сразу объявляли «бесноватым» — мол, это бесы гордости тебя крутят.

«Там все построено на страхе и стремлении угодить. Страшного суда в монастыре так не боятся, как того, что отец Сергий будет на тебя посреди трапезной или в храме кричать», — говорит Антон.

Если кто-то решается спорить, он поднимает руку и со словами «ты заболеешь раком» осеняет послушника крестным знамением. Для молодых людей, видевших в монастыре много умирающих от онкологических заболеваний, это одно из самых страшных проклятий Сергия.

Но уже через пару часов отец Сергий может подойти к раздавленному ребенку — особенно если наказана была любимица — и сказать: «Ну что ты, доченька, давай обнимемся, пойдем я тебя накормлю».

«Тебе выставляют черную икру, суши и роллы, экзотические фрукты. И он тебя ласкает и закармливает. Что вам сделать? Давайте в магазин сходим купим вам одежды? Куда вы хотите поехать? — вспоминают бывшие послушницы. — Мы так привыкали к этим качелям, крику, визгу, его сабантуям, уничтожению, а потом ласке, что иногда мы его провоцировали, специально нарушали правила, чтобы получить его внимание. Бежали в лес, чтобы о нас доложили, чтобы он нас вызвал, наказал, а потом приласкал. Это максимально нездоровая ситуация».

«Когда ты приходишь в монастырь, ты думаешь, что это святое место. А на самом деле там живут люди с такими же страстями, — говорит одна из девушек, которую даже ни разу не наказывали. — Когда я уходила, меня пугали, что в миру меня ждут злые корыстные люди, которые желают мне зла. Но я не увидела в миру ничего, что могло бы сравниться с отношениями, царившими в монастыре. И именно после монастыря у меня настолько прокачан панцирь, меня сложно чем-то пронять. Я научилась там так врать и прикрывать себя, как никогда и нигде в жизни».

«Они там зациклены на сексе больше, чем подростки»

А еще нас всегда подозревали в сексе и наказывали за это, в один голос говорят бывшие послушники.

Одна из первых послушниц до сих пор вспоминает, как на исповеди отец Сергий игнорировал рассуждения об учебе, но с интересом выслушивал ответы на вопросы в духе: «А не ощупываешь ли ты себя в интимных местах?»

«А я вообще не знала, о чем речь, просто не понимала, — говорит она. — Еще он любил исповедовать монахинь в малом домовом храме в полный голос, чтобы все дети слышали, как они каются в мыслях или грехах из сексуальной области. Он подробно все это разбирал, а мы, дети, стояли в очередь на исповедь и все это слушали. Это как будто специально было публично. Причем он человек специфический, он использует много тюремного жаргона, он же сидел и по-другому говорить не умеет».

В эти минуты, говорит девушка, ей хотелось провалиться сквозь землю. Вечерами она давала обет перед иконами — никогда не есть молока и мяса, лишь бы не помнить тех слов и подробностей. Спустя несколько лет ей диагностировали анорексию и нервное расстройство.

Когда восьмилетнюю девочку Олю (имя изменено) заметили за мастурбацией, Сергий выдал распоряжения, как ее лечить. Несколько послушниц рассказали Би-би-си, что сначала при всех ребенка выругали, потом объявили, что она должна постоянно спать в колготках. После девочку объявили бесноватой, обмазали рыбой в храме на проповеди и перевели из школы в группу с трехлетними детьми.

Антон вспоминает, как его наказывали за дружбу с девочками: «Нам запрещали общаться, постоянно подозревали секс. Хотя я там, конечно, ни с кем не встречался и не мог себе этого представить, для меня в той обстановке это было неприемлемо».

Но монахини думали по-другому. Как-то подростков застали за ночным разговором и с утра повели к отцу Сергию. Антон вспоминает, как Сергий освящал бабушкам телефоны в храме, а потом обернулся и как закричит с матом: «Чего ты тут стоишь?! Аж противно! Ты, дрянь, ни рыба ни мясо. Гермафродит. Будешь лизать *** (женский половой орган) на помойке! Таких, как ты, раньше сжигали! Видеть тебя не хочу!»

К вернувшемуся в келью Антону зашла подруга — утешить. «В этот момент появилась одна из монахинь: чем вы тут занимаетесь?!! А мы ничем не занимались. Они там все были зациклены на сексе гораздо больше, чем сами подростки. У них настоящий культ секса. Они подозревают, что там все спят друг с другом», — рассказывает он.

Их снова потащили к Сергию. Тот начал орать, что они лесбиянки и позорят монастырь. Девочке начал плевать прямо в лицо, она упала на колени, рыдая и прося прощения. «Никогда тебя не прощу, ты падаль», — кричал на нее Сергий при всем монастыре и при паломниках. «Ему было важно устроить это шоу, — говорит Антон. — Мне сказал, что я «вообще мразь», и ушел». Девочку отправили в скит.

В монастыре прививалось отвращение к любым отношениям с мужчинами, вспоминает одна из девушек. Например, монахини регулярно собирали всех в круг на площади и устраивали допрос: «Ты целовалась? А ты целовалась? Точно? Говори, с кем!!» Дальше шло наказание.

Если замечали, что мальчик дарит девочке иконку или они читают одну книгу, подростков вели к отцу Сергию со словами: «У нас тут блудница вавилонская завелась». Он начинал орать: «Чего у тебя там зачесалось?!» И распоряжался смирить плоть: сделать в храме 1200 поясных поклонов, 300 земных, и месяц держать пост только из овощей и молитвы.

«Беременность, материнство и брак так очерняют, что многие послушницы не могут переступить через это до сих пор и в 30 лет не были ни на одном свидании, — говорит одна из девушек. — Это потом полностью ломает жизнь, многие не могут найти пару или родить ребенка и с десятой попытки».

Автор фото, Donat Sorokin/TASS

Подпись к фото,

Чаще всего детей подозревали в интимных отношениях и превентивно наказывали

При этом некоторые послушницы рассказывают, что испытывали на себе внимание со стороны взрослых мужчин, живших в монастыре.

Христина вспоминает взрослого мужчину-трудника, у которого в келье жили два хомяка. Смотреть на них он приглашал девочек. Христина рассказывает, как во время этих визитов он «делал неловкие движения в нашу сторону»: дышал в шею, гладил их по спине и клал руку ниже пояса. В итоге после очередного визита к этому мужчине ее 11-летнюю подругу заперли в келье и избили, а по монастырю пустили молву, что она совратила послушника. Он из монастыря исчез.

«У меня вообще вопрос, сдавал ли Сергий этих педофилов куда следует или просто выгонял в мир», — говорит Христина. Ее слова подтверждают два других трудника, позже ушедших из монастыря.

Антон рассказывает о 14-летней подруге, встречавшейся с монахом. Она считала, что это по обоюдному согласию, но часто плакала, говорила, что сама виновата. «Я считаю, что это был стокгольмский синдром, — говорит Антон. — Как-то раз она так сильно плакала, что попросила с ней остаться, мы уснули на матрасах в прачечной. Между нами ничего не было. С утра нас вызвали в храм. Ее в истерике поставили на колени перед Сергием и этим самым монахом. Сергий бьет ей пощечины и орет: «Шлюха! Ты шлюха! Ты шалава! Ты что, замуж хочешь? Шлюха!»

Имя монаха и послушницы Антон не называет. Говорит, что вскоре после этой сцены попал к нему на исповедь и сказал: «Я понимаю, что это грех, но я вас ненавижу». Тот рассмеялся и сказал, что Антон ему «просто завидует»: «Что, хочется секса, да? Думаешь, наверное, о мальчиках?»

Впрочем, вскоре этому монаху запретили исповедовать. Где он сейчас, бывший послушник не знает. Девочку отправили в скиты, и сейчас, по словам Антона, на видео в поддержку монастыря она поет «За родину, за Сталина» — уже монахиней.

Эту историю подтверждают еще один послушник монастыря, пожелавший остаться анонимным, потому что там живут его родные.

«Мои проблемы решает не священник, а психотерапевт»

Антона из монастыря через два года забрали родственники — из-за монастырского питания у него заболел кишечник, который пришлось долго лечить. В монастыре ему говорили, что это «внутри идут месячные».

С тех пор прошло восемь лет. Антон переехал в Москву, получил документы на мужское имя, учился в вузе, стал звукорежиссером, женился, развелся, но до сих пор ходит к терапевту и пытается вылечиться от периодических истерик и приступов паники.

Подпись к фото,

Антон ушел из монастыря много лет назад, но до сих пор лечит последствия жизни там у психотерапевта

У Антона диагностировали острый посттравматический синдром: «Я скандалил, порезал себе руку — дебил, в общем. Проблемы с психикой, в первую очередь, благодаря этому месту и Сергию. Буквально недавно был такой припадок. Я бился головой об стену, кричал, что я урод, я ненормальный».

Во время припадков Антон выкрикивает те же самые слова, которые два года подряд кричал ему в храме ему отец Сергий.

Несколько раз Антон приезжал в монастырь, чтобы навестить старых друзей. Но отец Сергий передал ему, что если еще раз увидит там Антона, в него «будут стрелять без предупреждения».

«Типичное его поведение. Вообще, над детьми Сергий всегда издевался и изгалялся, как мог, — говорит Антон. — Мне повезло. А представляете, скольким не хватило силы воли или ума или помощи родственников или смелости? И сколько их там остается?»

Несмотря ни на что, Антон остался верующим: «Я православный. Я верю в Бога. И считаю, что то, что происходит в Среднеуральском монастыре — очень далеко от настоящей веры, как она изложена в Библии. По Евангелию надо всех любить и прощать, а там всех проклинают и избивают».

Но у многих послушниц после монастыря случился кризис веры.

«Я понимаю, что по одному монастырю нельзя судить о православии в целом, но я так долго там варилась, что не могу теперь думать о боге отвлеченно, — признается одна из девушек. — Сначала там романтическое восприятие всего, сказка, а потом ты видишь изнанку — и отворачиваешься. И теперь мои проблемы решает не священник на исповеди, а психотерапевт».

«Мы все оттуда вышли с поломанной психикой. Понятно, что в монастыре хотели сделать, как лучше. Но не получалось, — вздыхает другая послушница. — Есть вопросы к организации. В монастыре не должны жить под одной крышей дети, мужчины, бывшие заключенные и наркозависимые. Это же не богадельня, не психиатрическая больница, это вроде как монастырь. В монастырь приходят взрослые люди, которые решили посвятить жизнь богу. А когда начинается такой балаган — это уже не то».

«Во многих монастырях жесткие порядки и есть насилие. Но случай Среднеуральского — один из самых жестких. Жизнь на одной территории с уголовниками, разлучение детей с родителями и препятствия в получении образования — это чересчур даже для нашей проблемной церкви», — считает Дарья.

Вырвавшиеся из монастыря школьники учатся жить заново. Одна вспоминает, как в городе первые месяцы крестилась на пешеходные переходы — не умела переходить дорогу. Вторая — как блуждала в екатеринбургском метро. Третья — как училась носить джинсы.

Всех ушедших в мир, но навещающих в монастыре родных и друзей, Сергий встречает неизменным вопросом: «Когда домой?»

Подпись к фото,

Среднеуральский монастырь охраняют десятки крупных агрессивных мужчин — последователей отца Сергия

«Это не территория РПЦ»

Послушник Игорь Шаров (имя изменено) в мае 2020 года говорил, что порядки в монастыре ужесточились.

«Стало хуже, чем было. Отнимают даже кнопочные телефоны. В прошлом году были люди, которые хотели меня забрать. Он, Романов, как-то узнал, вызвал меня, устроил разнос. Предателем уже год зовет, я не согласен с ним, — говорит Игорь в голосовом сообщении, записанном из монастыря. — Кормит он нас гречкой и картошкой. Одежду мне оставляли ребята, которые в мир ушли. Он говорит, что он меня спас, принял, и я выжил в мире, благодаря его молитвам. А я считаю, что я благодаря господу в этом монастыре выжил. Не знаю, что мне делать».

Игорь согласился дать подробное интервью Би-би-си, но после этого сообщения пропал и больше не выходит в интернет.

Когда в монастыре узнали, что готовится к выходу этот материал, бросились обзванивать всех бывших послушников. Большинству, по их словам, угрожали.

К одной пообещали приехать на работу и рассказать, что она «шлюха». Другой намекнули на положение тяжело больной родственницы, живущей в монастыре. Третью через оставшуюся в монастыре семью заклинали молчать, не навлекая на себя грех. Четвертой припомнили оплаченное лечение.

Кого-то просили записать видео, опровергающие рассказы Христины, Дарьи, Антона, Федора, Филиппа и остальных. Некоторые отказались со словами: «Они говорят правду». На что монахини отвечали: «Но Сергий же давно покаялся и все отмолил».

Родственники бывших послушников, которые знают, сколько детям пришлось пережить, занимают похожую позицию. «Дети могут и слишком близко к сердцу что-то воспринять. Можно не так серьезно их воспринимать. Сергий тащит на себе такую махину, он делает такое огромное дело! Да и покаяние — великая сила», — говорит отец трех детей, выросших в монастыре.

После запросов Би-би-си Екатеринбургская епархия начала собственное расследование случаев насилия и запрета выдачи паспортов в Среднеуральском женском монастыре. По словам собеседника Би-би-си в епархии, сейчас члены комиссии общаются с героями этого материала и собирают доказательства.

Официально ответить на вопросы Би-би-си о телесных наказаниях, психологической травле и жалобах бывших послушников служители монастыря не смогли. После недели переговоров с пресс-секретарем отца Сергия Всеволодом Могучевым об ответе на обвинения бывших послушников он завершил беседу словами: «Для Би-би-си — без комментариев».

Сейчас главный вход в Среднеуральский женский монастырь закрывает шлагбаум, и охраняет его десяток мужчин в камуфляже и с рациями. Но 26 июня мы с Антоном и Христиной через деревни, лес и картофельные поля все же дошли до монастыря. Выбрали дорогу «по задам».

Миновали Царскую горку, где одной из монахинь привиделось облако в виде головы расстрелянного царя. Остановились на холме под соснами, куда после отбоя дети из монастыря убегают выкурить первую в жизни сигарету и разжечь костер.

Смеявшиеся и болтавшие всю дорогу, ребята затихли, когда на пригорке заблестели купола храма. «До сих пор держит», — буркнул Антон. Христина кивнула.

Мы поднялись на монастырское кладбище.

Через 15 минут съемок на главной монастырской площади в нас чуть не врезались «Жигули», битком набитые охранниками. И журналистов, и бывших трудников, заломав руки и приволакивая по земле, выкинули из монастыря на трассу.

По телефону к шлагбауму вызвали подмогу: на парковку монастыря один за другим начали приезжать автомобили со сторонниками отца Сергия. Дорогие и подержанные. С мужчинами и женщинами за рулем. Пока мы ждали такси в город, насчитали больше девяти машин.

— Может, все-таки передадите отцу Сергию, что мы очень хотим услышать его версию жизни детей в монастыре? — попробовала я вступить в переговоры.

— Приказ — выкинуть.

— Мы, конечно, уйдем. Но вообще — это же территория РПЦ, куда может зайти любой православный.

— Это не территория РПЦ, — прорычал один из охранников.

Полил дождь. Грома не было. К своим духовным чадам отец Сергий так и не вышел.

Виктор Черномырдин: цитаты — Ведомости

А вот что касается, доживёт не доживёт — да все мы доживём. Доживём. В какой конфигурации? Должно быть, в хорошей конфигурации. И не надо делать из этого какой-то трагедии. (о выборах 2000 г.)

А кто попытается мешать — о них знаем мы в лицо! Правда там не назовёшь это лицом!

А раньше где были? Когда думать было надо, а не резать сплеча семь раз… А сейчас спохватились, забегали. И все сзади оказались. В самом глубоком смысле. А Черномырдин предупреждал.

Были у нас и бюджеты реальные, но мы все равно их с треском проваливали.

Будем отстаивать это, чтобы этого не допустить.

В нашей жизни не очень просто определить, где найдешь, а где потеряешь. На каком-то этапе потеряешь, а зато завтра приобретешь, и как следует.

В харизме надо родиться.

Важнейший итог петровских реформ — создание благоприятных условий для западных деловых людей.

Вас хоть на попа поставь, хоть в другую позицию — все равно толку нет!

Ввяжемся в драку — провалим следующие, да и будущие годы. Кому это нужно? У кого руки чешутся? У кого чешутся — чешите в другом месте.

Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.

Вообще-то успехов немного. Но главное: есть правительство!

Вот Михаил Михайлович — новый министр финансов. Прошу любить и даже очень любить. Михаил Михайлович готов к любви. (о Задорнове)

Впервые за многие годы отмечено сокращение сброса поголовья скота.

Вряд ли должность определяет или дает мне какой-то вес. Ну куда же ещё больше нужно человеку, который все уже прошел. Все многое знает об этой жизни. Многое знаю. Может, даже лишнее.

Все говорят, что недовольны итогами приватизации, и я недоволен, и не говорю.

Все его вот высказывания, вот его взбрыкивания там… ещё даже пенсионером меня где-то вот, говорят, меня обозвал. Я не слышал. Но если я пенсионер, то он-то кто? Дед тогда обычный. (о Лужкове)

Все те вопросы, которые были поставлены, мы их все соберем в одно место.

Все это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне неприятно.

Вы думаете, что мне далеко просто. Мне далеко не просто!

Вы там говорили, а нам здесь икалось, но я и к этому отношусь нормально.

Всю теорию коммунизма придумали двое евреев…. Я Маркса с Энгельсом имел.

В Югославии катастрофа. Катастрофа — это всегда плохо!

Говорят, наш спутник без дела висит. У нас много чего висит без дела, а должно работать!

Да такие люди, да в таком государстве, как Россия, не имеют права плохо жить!

Действуйте, ошибайтесь, а мы поправим, как сказал президент.

Депутаты все высказались, чтобы я шёл — избирался, точнее.

Его реакция, она всегда, увидим, будет этот или не будет. Если не будет — значит, такая реакция. Если будет — то никакая реакция. (о Примакове)

Если бы я всё назвал, чем я располагаю, да вы бы рыдали здесь!

Если делать — так по-большому!

Если не будет продвижения, меня без моего согласия уволят. Не уволят, а выгонят. (о переговорах в Югославии)

Если я еврей — чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей.

Естественные монополии — хребет российской экономики, и этот хребет мы будем беречь как зеницу ока.

Есть ещё время сохранить лицо. Потом придётся сохранять другие части тела.

Заболел, кашляет ещё раз по-всякому. Но президент есть президент. (о Ельцине)

Зачем нам куда-то вступать? Нам не надо никуда вступать! Мы обычно уж если начнем куда-то вступать, так обязательно куда-нибудь и наступим! Понимаете, Украина ставит этот вектор так перпендикулярно, что никому ничего не понятно. (о вступлении Украины в НАТО)

Здесь вам не тут!

И знаю опять, как можно. А зачастую, и как нужно.

И кто бы нас сегодня ни провоцировал, кто бы нам ни подкидывал какие-то там Ираны, Ираки и ещё многое что — не будет никаких. Никаких не будет даже поползновений. Наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы.

И с кого спросить, я вас спрашиваю? Эти там, те тут, а тех до сих пор никто ни разу…

Изменений, чтобы дух захватывало, не будет. Иначе, чтобы кому-то что-то делать, нужно будет у другого взять или отобрать.

И те, кто выживут, сами потом будут смеяться.

К сожалению, мертвыми душами выглядят некоторые наши коллективные члены.

Как кто-то сказал, аппетит приходит во время беды.

Какую бы общественную организацию мы ни создавали — получается КПСС.

Клинтона целый год долбали за его Монику. У нас таких через одного. Мы ещё им поаплодируем. Но другое дело — Конституция. Написано: нельзя к Монике ходить — не ходи! А пошел — отвечай. Если не умеешь… И мы доживем! Я имею в виду Конституцию!

Когда моя… наша страна в таком состоянии, я буду все делать, я буду все говорить! Когда я знаю, что это поможет, я не буду держать за спиной!

Когда трудно, мы всегда протянем… То, что надо. (о «руке помощи» Украине)

Кого на следующих выборах изберут, мы будем с тем и работать. А кто там нам по сердцу, кто там ниже сердца — это уже другой разговор.

Корячимся, как негры. (о планах работы правительства в сентябре 1998 г.)

Кто говорит, что правительство сидит на мешке с деньгами? Мы мужики и знаем, на чем сидим.

Кто мне чего подскажет, тому и сделаю.

Курс у нас один — правильный.

Локомотив экономического роста — это как слон в известном месте…

Миссия МВФ уехала, и все сразу в панику — почему, за что? На кого обиделись?

Много денег у народа в чулках или носках. Я не знаю, где — зависит от количества.

Может сбыться. Сбудется, если не будем ничего предпринимать.

Моя жизнь прошла в атмосфере нефти и газа.

Мы будем проводить иностранную политику иностранными руками

Мы будем уничтожать наше ядерное оружие вместе с Америкой.

Мы всегда можем уметь.

Мы выполнили все пункты: от А до Б.

Мы до сих пор пытаемся доить тех, кто и так лежит.

Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали — масла не стало. Потом на яйца нажали так, что их тоже не стало.

Мы с вами ещё так будем жить, что наши дети и внуки нам завидовать станут!

Мы сегодня на таком этапе экономических реформ, что их не очень видно.

Мы хотели как лучше, а получилось как всегда. (6.08.1993, на пресс-конференции по поводу денежной реформы июля — августа 1993 г.)

Мы хотим идти вперед, но нам все время кое-что мешает.

На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться.

На ноги встанем — на другое ляжем

Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.

Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся.

Надо же думать, что понимать.

Нам в жизни повезло, что это, по сути дела, историческое время выпало на нашу долю. Радуйтесь!

Нам нет необходимости наступать на те же грабли, что уже были.

Нам никто не мешает перевыполнять наши законы

Народ пожил — и будет!

Нас пытались нагнуть, но неудачно.

Наш президент — он уже, по-моему, лет пять или десять денег в глаза не видел. Он даже не знает, какие у нас деньги.

Наша непосредственная задача сегодня — определиться, где мы сегодня вместе с вами находимся.

Не надо умалять свою роль и свою значимость. Это не значит, что нужно раздуваться здесь и, как говорят, тут махать, размахивать кое-чем.

Не только противодействовать, а будем отстаивать это, чтобы этого не допустить.

Некоторые принципы, которые раньше были принципиальны, на самом деле были непринципиальны.

Нельзя думать и не надо даже думать о том, что настанет время, когда будет легче.

Ни одна страна, кстати, в расплывчатом состоянии не встала с колен. Проводя расплывчатую политику. Я как раз за революционный здесь подход.

Но если говорить о сегодняшнем заседании, то я дал бы конечно, удовлетворительную оценку. Я других оценок вообще не знаю.

Но мы подсчитаем, и тогда все узнают. И мы в первую очередь. А если кто слишком умный, пусть сам считает, а мы потом проверим. И доложим, куда попало.

Но пенсионную реформу делать будем. Там есть где разгуляться.

Но я не хочу здесь все так, наскоком: сегодня с одним обнялся, завтра с другим, потом опять — и пошло-поехало. Да, так и до панели недалеко…

Ну столько грязи, столько выдумки, столько извращений отдельных политиков! Это не политики, это… Не хочется мне называть, а то сейчас зарыдают сразу.

Ну что нам с ним объединять? У него кепка, а я вообще ничего не ношу пока. (о Лужкове)

Ну, кто меня может заменить? Убью сразу… Извините.

Обвиняют в чем? В коррупции? Кого? Меня? Кто? США? Чего они там вдруг проснулись?

Переживём трудности. Мы не такие в России, россияне, чтобы не пережить. И знаем, что и как надо делать.

Посты вице-премьерские в такое время, как наше, — это все равно, что столб, на котором написано: Влезешь — убьет!

Правильно или неправильно — это вопрос философский.

Правительство — это не тот орган, где, как многие думают, можно только языком.

Правительство — это такой сложный организм, если его постоянно менять, тасовать — только худший будет результат. Я это знаю, это была моя работа.

Правительство обвиняют в монетаризме. Признаю — грешны, занимаемся. Но плохо.

Правительство поддерживать надо, а мы его по рукам, по рукам, все по рукам. Ещё норовим не только по рукам, но ещё куда-то. Как говорил Чехов.

Представлять Анатолия Борисовича нет необходимости. Все его знают, кто не знает — узнает. (о Чубайсе)

Президент показал и ещё покажет.

Прогнозирование — вещь сложная, особенно когда речь идет о будущем.

Произносить слова мы научились. Теперь бы научиться считать деньги.

Пусть это будет естественный отбор, но ускоренно и заботливо направляемый. (об увольнениях членов правительства)

Работающий президент и работающее правительство — так это ж песня может получиться.

Рельсы мы за шесть лет проложили, теперь дело за локомотивом. И чтобы рулевой был… с головой. Чтобы не вагоны им двигали, а он их тащил.

Реформы в России — это не автомобиль. Захотел — остановился, захотел — вновь сел и поехал! Так не бывает!

Россия — это континент, и нам нельзя тут нас упрекать в чем-то. А то нас одни отлучают от Европы, вот, и Европа объединяется и ведет там какие-то разговоры. Российско-европейская часть — она больше всей Европы вместе взятая в разы! Чего это нас отлучают?! Европа — это наш дом, между прочим, а не тех, кто это пытается все это создать и нагнетает. Бесполезно это.

Рубль при мне обвалился? Вы что, ребята? Когда ж вы это успели всё? Наделали, значит, тут кто-то чего-то, теперь я и рубль ещё обвалил! (о кризисе 1998 г.)

С налоговым сюрреализмом надо кончать.

Сегодня мировая система финансовая понимает, что происходит в России, и не очень хочет, чтобы здесь было… ну, я не хочу это слово употреблять, которым я обычно пользуюсь.

Сегодня ничего, завтра ничего, а потом спохватились — и вчера, оказывается, ничего.

Сейчас историки пытаются преподнести, что в тысяча пятьсот каком-то году что-то там было. Да не было ничего! Все это происки!

Сказано — сделано. Не понял — переспроси. Не понял с первого раза — переспроси ещё раз. Но выполняй. Не можешь — доложи, почему не выполняешь, по какой причине. Другого от вас ничего не требуется.

Слышите, что ждут от нас? С-300. Это мы знаем, что это такое. Это не дай бог. Сегодня С-300. А завтра давай другое. А послезавтра третье. Вот это что такое. (о балканском конфликте)

Страна не знает, что ест правительство.

То, что там заявляют вот те, кого вы называете, я их даже не хочу называть этим словом, — их не должно быть там.

У меня к русскому языку вопросов нет.

У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный.

У нас ещё есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.

— Успеваете ли вы заметить красивых женщин?

— Успеваю. Но только заметить. Ничего больше. О чем горько сожалею.

Умный нашелся! Войну ему объявить! Лаптями! Его! Тоже! И это! Сразу как это всё! А что он знает вообще! И кто он такой! Ещё куда-то и лезет, я извиняюсь. (о предложении Зюганова объявить войну НАТО)

Учителя и врачи хотят есть практически каждый день!

Хотели как лучше, а получилось как всегда (о первой чеченской войне)

Хочу глубоко поблагодарить за выраженное доверие по поводу назначить меня послом на нашего соседского брата Республики Украины.

Цены нужно поднимать, вы видите как: стоит Чубайсу только рот открыть, ему тут же сразу насуют, будьте любезны.

Чем мы провинились перед Богом, Аллахом и другими?

Черномырдину пришить ничего невозможно.

Что говорить о Черномырдине и обо мне?

Эти выборы обернулись для нас тяжелым испытанием. Это никогда больше не должно повториться.

Это не тот орган, который готов к любви.

Этот призрак… бродит где-то там, в Европе, а у нас почему-то останавливается. Хватит нам бродячих.

Я бы не хотел, чтобы я тут кого-то сегодня охаивал там или там не признавал. Это уже дело председателя правительства.

Я всегда думал, почему Косыгин ходил хмурый, никогда не улыбался, хотя вокруг все и улыбались, и целовались аж взасос. А потом, когда я сам стал премьером, я понял, как это тяжело…

Я готов и буду объединяться. И со всеми. Нельзя, извините за выражение, все время врастопырку.

Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех — и белых, и красных, и пёстрых. Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и ещё кое-что.

Я на Зюганова не могу обижаться. И не обижаюсь. У нас ведь на таких людей не обижаются.

Я не дипломат. И не собираюсь быть дипломатом. И то, что мы достигли договоренности — абсолютно недипломатическим путем. Абсолютно. (о балканском конфликте)

Я не думаю, что губернатор должен именно работать так, чтобы вредить.

Я не тот человек, который живет удовлетворениями.

Я ничего говорить не буду, а то опять чего-нибудь скажу.

Я проще хочу сказать, чтобы всем было проще и понять, что мы ведь ничего нового не изобретаем. Мы свою страну формулируем.

Я смогу работать с Селезневым, но с членами отдельными… я их в упор не вижу за их действия.

Я тоже несу большую нагрузку. И у меня тоже голос сел. А я ведь даже вчера не пил. И другого ничего не делал. Я бы это с удовольствием сделал.

баба Валя из Ейска покоряет Тик-Ток

Баба Валя из Ейска покоряет Тик-Ток Фото: tiktok.com/@superbusya

77-летняя Екатерина Горбунёва из Ейска — звезда Тик-Тока. Сейчас у нее более 50 тысяч подписчиков и свыше полутора миллионов просмотров видео. Еще два месяц назад она пользовалась кнопочным телефоном, занималась хозяйством и воспитанием внуков, а сейчас создает ролики, которые собирают сотни тысяч просмотров. Новые видео появляются в аккаунте почти каждый день. Снимает их внучка – Алена Петрова. Она же создала канал для бабушки. Но и бабушка не самоустранилась – активно за всем следит и общается с подписчиками.

— Внуки мои решили, что я очень колоритная бабушка и создали мне аккаунт в Тик-Ток. А потом говорят, мол, вот, бабуля, у тебя теперь есть своя страница. Я сначала пальцем крутила у виска, а потом втянулась. Хотя первые ролики даже не видела! У меня же телефон кнопочный был! Но потом внуки купили мне новую трубку и я теперь каждый день в Тик-Ток отвисаю.

Сейчас у Екатерины Федоровны два мобильных. Один – кнопочный. Второй – смартфон. Его внучка купила за деньги, полученные с рекламы на канале. Сама баба Катя называет Тик-Ток хобби. Мол, оно и стареть не дает, и отвлекает от мыслей, когда надо пить таблетки. Сейчас бабушка – звезда Ейска. Ее узнают везде!

— Жизнь интереснее стала. Я общительный человек. Сейчас этого общения валом. Люди пишут. Узнают на улицах. Идут по ярмарке, мальчик кричит маме: «Смотри, это же тетка с Тик-Тока». Была на свадьбе, ведущая меня представляет как известный блогер. Подруги звонят, говорят: «Катька, ты чего, на старости лет артисткой стала? — смеется женщина.

Сейчас бабушка только привыкает к популярности. Недавно она впервые столкнулась с негативом и долго думала, что делать. Отвечать не стала. Но поняла, что воспринимать все надо с позитивом.

— Представляешь, мне написали: «У бабки одна нога на кладбище, а она все туда же». Обижаюсь, конечно, когда читаю такое, – добавляет Екатерина Горбунева.

Недавно Екатерина Федоровна высказалась о вреде курения.

— Эта тема меня заботит из-за внуков, — говорит баба Катя.

Пока все видео женщины — юмористические нарезки. Снимают их внуки ее без подготовки и предупреждения. Бабушка узнает, что шла запись, уже после появления ролика в аккаунте.

— Бывает, что в фартуке стою или что-то ляпну, а они говорят: «Бабушка, ты пошла в Тик-Ток». Я говорю: «Какой нафиг Тик-Ток»? Как пошла, так и приду назад, – смеется женщина.

Екатерина Федоровна не прерывала съемки даже, когда болела коронавирусом. У женщины было 47% поражения легких, но на контенте это не сказалось. Публикации так же выходили каждый день на протяжении всех двух недель. Хотя проблем у женщины хватало. Она не чувствовала ни рук, ни ног. Еще и воздуха не хватало: дышать было сложно. Подписчики женщину поддержали, каждый день желали здоровья. Написал даже Первый канал. Позвал на съемки передачи «Давай поженимся».

— Я в видео взяла и ляпнула: «Позвонили бы мне с «Давай поженимся», я бы поехала». И представь, они начали звонить. Я говорю: «Это шутка, какой мне жених, мне нужно место в другом месте занимать, бронировать». Они говорят: «Еще рано». Я ответила: «Не дождетесь», – резюмирует бабушка.

Сейчас у Екатерины Горбунёвой более пятидесяти тысяч подписчиков, но останавливаться женщина не планирует. Она хочет набрать минимум миллион подписчиков, чем сейчас и занимается.

у большинства людей они есть, и мы должны поговорить о них

Представьте, что вы лежите в постели, когда мешок с кокаином падает с самолета, пробивает вам крышу и приземляется рядом с вами. Вы вызываете полицию, которая приезжает и арестовывает вас за хранение. Это было бы смешно. Вы не несете ответственности за вещи, попавшие в ваш дом.

А теперь представьте, что вы лежите в постели, когда вам в голову приходят мысли об убийстве, насильственном сексуальном или дискриминационном поведении. Это непрошеные, нежелательные и полностью противоречащие вашим ценностям.Несете ли вы ответственность за то, что пришло вам в голову?

Если вы обнародуете эти мысли, возможно, напишете о них в ужасе, вы быстро обнаружите, что несете ответственность и будете наказаны. Твиттерсфера опустится, заявив, что вы непригодны для работы и жизни в человеческом обществе. Люди научатся никогда не говорить о таких мыслях.

Но что, если такие мысли окажутся нормальным явлением? Состояние человека стало бы буквально невыразимым. Это было бы не только нелепо, но и серьезно сказалось бы на нашем здоровье.

Неприемлемые мысли распространены

Спросите ли вы людей в Африке, Азии, Австралии, Европе, Северной Америке или Южной Америке, вы обычно обнаружите, что более 90% в последнее время испытывали нежелательные навязчивые мысли. Чаще всего это вызывает сомнение, например, мысль, что вы оставили плиту включенной или дверь не заперта.

Но некоторые нежелательные навязчивые мысли будут иметь содержание, противоречащее собственным ценностям. Исследование, опубликованное в 1978 году, показало, что люди сообщают о нежелательных навязчивых мыслях об актах насилия во время секса, о выкидывании ребенка из автобуса и прыжках под поезд.Большинство людей, у которых были такие мысли, могли легко отпустить этих нежеланных посетителей.

Более позднее исследование показало, насколько распространены нежелательные навязчивые мысли о насилии и сексе. Было обнаружено, что 60% людей сообщали о таких мыслях о съезде с дороги, 46% — о причинении вреда членам семьи и 26% — о смертельном столкновении с незнакомцем. Кроме того, 6% мужчин и женщин сообщили, что у них были такие мысли о сексе с животными или нечеловеческими объектами, 19% мужчин и 7% женщин имели такие мысли о половом акте с ребенком или несовершеннолетним, а также 38% мужчин и 22 % женщин говорили о принуждении другого взрослого к сексу с ними.

Примерно у четверти из нас возникали нежелательные мысли о смертельном столкновении с незнакомцем. Prazis Images / Shutterstock

Для ясности, мы говорим здесь о таких мыслях, которые возникают у людей, которые считают их отвратительными. Если человек не находит их отталкивающими, не пытается подавлять или избегать их, не пытается избегать ситуаций, которые их вызывают, или возбуждается, или действует в соответствии с ними, тогда есть повод для беспокойства. Тот, кто так относился к навязчивым сексуальным мыслям о детях, является потенциальным сексуальным преступником.

Неясно, почему мы испытываем нежелательные навязчивые мысли. Одна из теорий заключается в том, что они помогают решать проблемы, облегчая мозговой штурм. Также неясно, почему они часто бывают агрессивными или сексуальными. Один эволюционный психолог утверждал, что «у всех нас в большом мозгу есть особые специализированные психологические цепи, которые заставляют нас рассматривать убийство как решение конкретных адаптивных проблем». Однако можно привести и культурные аргументы, например, что патриархат поощряет враждебные сексуальные мысли в отношении женщин.

Есть ограничения на исследования в этой области. Например, многие из них были проведены со студентами университетов, что дает неполную картину. Тем не менее, похоже, нежелательные навязчивые мысли, которые кажутся вам отвратительными, — обычное дело. Но нужно ли наказывать людей за их наличие?

Наказывая разум?

С юридической точки зрения у нас есть абсолютное право не подвергаться наказанию за наши мысли. Основное оправдание этого состоит в том, что одни мысли не могут причинить вред другим.

Более того, если бы мы криминализовали каждую неправильную мысль, то, как было отмечено в 1880-х годах, «все человечество было бы преступниками, и большая часть их жизни прошла бы, пытаясь и наказывая друг друга». Это не совсем неточное описание социальных сетей.

Правовая защита высказанных мыслей больше не является абсолютной. Речь может создать «явную и реальную опасность» и причинить вред другим. Но раскрытие отвратительной нежелательной навязчивой мысли, которую вы категорически отвергаете, может, скорее всего, навредить себе.

Человеческая природа и социальные сети объединились, чтобы сделать раскрытие нежелательных навязчивых мыслей опасным занятием. Поскольку социальный статус феноменально важен для людей, мы нацелены на усиление нашего собственного господства и уменьшение господства других. Социальные сети представляют собой чрезвычайно эффективный механизм регулирования доминирования. Это позволяет публично обвинять отдельных людей и позволяет другим довести дело до кола через злорадство.

Это может быть положительным моментом, сбивая тех, кто злоупотреблял властью.Но он также поощряет недобросовестные атаки, в которых преднамеренное неверное толкование и смоделированное возмущение используются для социального понижения цели и социального поощрения злоумышленника.

Реальность загнана под землю. Сложные истины переходят в такие места, как интеллектуальная темная сеть. В результате у мейнстрима остается образ людей, мало похожий на реальность. Это опасно как для человека, так и для общества.

Опасность быть невыразимой

Представление о том, что нежелательные навязчивые мысли ненормально, само по себе может нанести вред психическому здоровью людей.Это потому, что то, как мы думаем о своем мышлении, влияет на наше психическое здоровье. Если вы думаете, что должны полностью контролировать то, что приходит вам в голову, вы будете плохо думать о себе, когда приходит нежелательная навязчивая мысль. Это может вызвать проблемы с психическим здоровьем.

Если вы считаете, что несете ответственность за свои нежелательные навязчивые мысли и что они что-то намекают на ваш характер, если вы беспокоитесь о них и наказываете себя, это также может иметь негативные последствия для вашего психического здоровья.Это может привести к более частым и неприятным нежелательным навязчивым мыслям, которые могут быть симптомом обсессивно-компульсивного расстройства (ОКР).

Незнание, что люди обычно имеют такие мысли, но не действуют в соответствии с ними, также проблематично. Это может привести вас к ошибочному мнению, что, например, нежелательная навязчивая мысль о том, чтобы причинить кому-то боль, означает, что вы действительно это сделаете. Это называется «слияние мыслей и действий», и оно также было причастно к развитию ОКР.

Итак, публичный разговор о нежелательных навязчивых мыслях может защитить психическое здоровье. Этот разговор также должен включать в себя вопрос о том, могут ли изменения в нашей культуре помочь уменьшить некоторые отвратительные нежелательные навязчивые мысли.

Ложное представление о том, каковы люди на самом деле, также вредит здоровью общества. Например, коммунизм изображал потребность в статусе и частной собственности как не являющиеся частью человеческого существования. Следовательно, он предложил очистить его с помощью просвещения и принуждения.Ужасы, которые возникли в результате этого в Советском Союзе, включая голод и систему исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГ, напоминают нам о сделанных здесь ставках. Если мы не сможем честно обсудить наш опыт человеческого существования без социального жертвоприношения, мы не предотвратим нечто чудовищное, мы создадим это.

Но как нам создать безопасное пространство для истины? Как мы можем побудить людей занять более благотворительную позицию по отношению к другим, пытающимся вести трудные разговоры о человеческом состоянии? Теория социального обучения предполагает, что нам нужны люди, которые моделируют это для нас.Сможет ли это преодолеть уравновешивающие силы человеческой природы в эпоху социальных сетей, еще предстоит увидеть.

визуальных образов часто мешают вербальному мышлению, говорится в исследовании — Harvard Gazette

Гарвардские ученые начинают давать ответы на один из самых сложных вопросов психологии: как мы думаем?

Человеческое мышление можно разделить на два вида: визуальное и вербальное. Когда вы думаете о своем следующем отпуске и представляете, как сядете под пальмой и потягиваете прохладительный напиток, вы, вероятно, думаете визуально.Если вы думаете о том, что вы скажете, когда делаете презентацию на работе, вы, вероятно, думаете словами и предложениями, создавая внутреннюю речь.

Но всегда ли они разделены? Можете ли вы использовать один, чтобы другой не появлялся? Новое исследование Гарварда показывает, что ответ зависит от того, о каком образе мышления вы говорите.

Исследование, проведенное под руководством Элинор Амит, сотрудника факультета психологии, и Эвелины Федоренко из Гарвардской медицинской школы, показало, что даже когда их побуждали использовать вербальное мышление, люди создавали визуальные образы для сопровождения своей внутренней речи, предполагая, что визуальное мышление глубоко укоренился в мозгу.Исследование описано в статье, недавно опубликованной в журнале NeuroImage.

«Вопрос, на который мы хотели ответить, звучал так: можете ли вы заниматься одним без появления другой модальности?» — сказал Амит. «Можете ли вы использовать одно, не вызывая непреднамеренно другое?»

Чтобы лучше понять, как люди используют каждый способ мышления, Амит и его коллеги разработали серию экспериментов, которые начались в лаборатории, а затем перешли на сканеры МРТ.

В первом эксперименте добровольцев попросили создать изображения или предложения на основе пар слов.Первым всегда было занятие, такое как балерина, полицейский или учитель. В половине испытаний второе слово было объектом, а в другой половине — местом.

После создания изображения или предложения с использованием слов участникам был задан один из четырех вопросов: насколько четкими были изображения или предложения, которые их просили создать, или насколько четкими были изображения или предложения, которые они создали непреднамеренно?

«Итак, в одном испытании вас могут попросить создать изображение, и мы спросим вас, насколько четким было это изображение», — объяснил Амит.«В следующем испытании мы можем попросить вас снова создать изображение, а затем спросить, насколько ясным было предложение, которое вы непреднамеренно создали».

Эксперимент проводился дважды: один раз с участием добровольцев в лаборатории, а другой с привлечением онлайн-добровольцев, набранных через интернет-рынок труда Amazon Mechanical Turk. В обоих случаях, сказал Амит, результаты были одинаковыми.

«Мы обнаружили, что не было разницы в яркости изображений», — сказал Амит. «Испытуемым было все равно, просили мы их создать изображение или нет; это было ярко, независимо от того, что мы просили их сделать.Однако на ясность приговора повлияли инструкции. Внутренняя речь, производимая испытуемыми, была более четкой, когда участники собирались составлять предложения, чем когда они этого не делали.

Хотя эти результаты были значительными, они по-прежнему полагались на самооценку участников на яркости образов или внутренней речи. Чтобы преодолеть это ограничение, Амит и его коллеги обратились к функциональной магнитно-резонансной томографии или фМРТ, чтобы отслеживать активность мозга субъектов.

Для теста фМРТ исследователи сначала обучили участников, используя серию привлекательных предложений и изображений, каждое из которых можно было вспомнить с помощью «подсказки».Вспоминая предложения или изображения, Амит и его коллеги использовали фМРТ для мониторинга языковой сети мозга, а также областей мозга, которые, как известно, участвуют в распознавании лиц и тел.

«Мы обнаружили, что люди генерировали более устойчивые вербальные репрезентации во время сознательной внутренней речи … но они генерировали визуальные образы независимо от того, было ли их намерение визуализировать что-то или думать вербально».

Интересно, сказал Амит, тесты фМРТ также показали, что даже когда участники сознательно пытались думать визуально, их мозг демонстрировал относительно низкий уровень активности в визуальной области, что наводило на вопросы о том, что именно визуализируют люди.

«Возникает интересный вопрос, — сказал Амит. «Это говорит о том, что, хотя мы все время визуализируем вещи, возможно, они относительно бедны и не похожи на фильм, который крутится у нас в голове».

В дальнейшем, сказал Амит, исследование ставит интригующие вопросы о том, должны ли люди быть привязанными к здесь и сейчас.

В более раннем исследовании Амит и его коллеги обнаружили, что люди склонны визуально думать о вещах, которые им близки (временные, социальные или географические), но используют внутреннюю речь, когда размышляют о дальних вещах.

«Итак, если вы думаете о Гарвард-сквер и Сан-Франциско, вы, вероятно, визуализируете первое, но вербально думаете о втором», — сказал Амит. «То же самое касается того, думаете ли вы о себе или о ком-то еще, или о группе в сравнении с другой, или о завтрашнем дне, а не через 10 лет».

Ее новое исследование, однако, обнаруживает, что даже когда люди сознательно пытаются думать вербально, визуальное мышление почти всегда вторгается, предполагая, что люди опираются на настоящее, даже когда они пытаются использовать способ мышления, обычно сохраняемый для будущего.

«Это говорит о том, что мы действительно не можем выходить за рамки здесь и сейчас и думать абстрактно о других людях, местах или временах», — сказал Амит. «Так устроен наш мозг, и этому может быть эволюционная причина, [потому что] мы не всегда были вербализаторами. Долгое время мы понимали наш мир визуально, так что, возможно, язык — это дополнение.

«Это имеет важные последствия, потому что, если мы действительно живем здесь и сейчас, что это означает для разработки государственной политики?» она добавила.«Нужно ли нам помогать людям преодолевать предвзятое отношение к сосредоточению внимания здесь и сейчас? Возможно, нам нужно знать об этом ».

Все думали, что она счастлива — Книга Марка Жерардо: Непоправимый

По отдельности Эллисон и Джон были самыми милыми и добрыми людьми. И вместе они были идеальной парой. Идеальный брак. Идеальные дети. Они ходили в церковь, вели успешный бизнес, владели двумя красивыми домами, Range Rover и BMW. У них было все. «А теперь послушайте, почему мы не можем быть такими, как они?» моя жена, Дженнер, смотрела на них и спрашивала меня.«Они работают вместе, и вы не видите, как они грызутся друг другу в глотку. Почему? Потому что они уважают друг друга. Тебе нужно научиться быть больше похожим на Джона ».

Пятницы, решил я недавно, мои пляжные дни, мое время посидеть и подумать. Дышать. Бесцельно смотрю на волны часами, позволяя ритмичному шуму прибоя убаюкивать меня в восстанавливающий транс. Вчера утром я проснулся, включил кофе и стоял в тумане, пока аромат медленно поднимался в мои носовые проходы, очищая их.Я принял это и издал низкий стон удовольствия. «Нектар богов», — пробормотала я, что-то, что мы с Дженнер игриво говорили друг другу, когда собирались выпить первую чашку кофе утром. Но когда я сделал свой первый глоток, меня охватило чувство беспокойства. Это должен был быть один из тех дней. Я собрал сумку и направился на пляж.

«Те дни» уже не так часто. Я много месяцев упорно работал со своим терапевтом и моим духовным наставником, чтобы исцелять, использовать инструменты и язык, не скрывать от своих чувств, а работать над ними, обрабатывать их, чтобы они не брали верх, и я мог функционировать. и чувствовать себя продуктивно.Прошло несколько недель с тех пор, как я так себя чувствовал. Перегруженный. Побежден. Безнадежно. Когда я припарковался на берегу и вышел из машины, я заметил старый, потрепанный Volkswagen Microbus, выкрашенный вручную в три оттенка желтого, колпаки ступиц испещрены ржавчиной, и все еще виднелся малейший отблеск оригинального хрома. Это было далеко не так, как сейчас, но она была там, греясь в лучах пятничного утреннего солнца, тихо подслушивая разговоры серфингистов со своими досками и пар, проезжающих мимо на велосипедах.

Я прошел пятьдесят ярдов и сел на плоское сухое пятно песка, всего в нескольких дюймах от влажной пены уходящего прилива.Это не заняло много времени. Прохладный океанский бриз на моем лице, утреннее солнце согревает мою спину. Я снова лег на песок, закрыв глаза и заложив руки за голову. Через несколько секунд мой разум наполнился мыслями. Почему? Как я мог? Неужели я был настолько несчастен? Мы любили друг друга двадцать восемь лет, женаты двадцать четыре года. Были тяжелые времена. Но были и хорошие времена. Великолепные времена. И я просто выбросил все это. Она не ожидала этого. Это уничтожило ее. Я уничтожил ее. А теперь я остаюсь просеивать пепел после.Я сделал это. Я выбрал это.

Это не то, что нужно преодолеть. Болезненная реальность, с которой вы учитесь жить. Это меняет вас. Возраст тебя. Отнимает у вас то, кем вы были раньше. Кто я сейчас? Что дальше? Иногда я делаю вид, что знаю. Другие, как сегодня, я честен с самим собой и сижу в оглушительном мучительном молчании.

Примерно через час, чувствуя воздействие соленого воздуха и солнца на мое розовое лицо, я сел, заметно полегнув. На данный момент бремя было снято. Когда я стоял и, спотыкаясь, шел по теплому песку к своей машине, она снова привлекла мое внимание, все еще молчаливо пылающая в ауре желто-золотой краски.Я не удержался. Я направил к ней свой телефон и запечатлел стареющую, но вневременную красоту. Несколько мгновений спустя, сидя на переднем сиденье своей машины, я разместил изображение в Instagram вместе с подписью. «У меня мало. И я прошу гораздо меньше. Но почему-то я этого хочу ».

Прежде чем я добрался до первого света, мой телефон зазвонил. Это было текстовое сообщение от Джона. Я не слышал о нем несколько месяцев. Когда двадцать месяцев назад об убийствах стало известно в новостях, он был одним из первых моих друзей, которые протянули мне руку и выразили соболезнования и все, что он мог сделать.С тех пор несколько дискуссий мы сосредоточили вокруг работы и нашей карьеры. При следующем свете я нажал на его сообщение.

«Я только что видел ваш пост в IG», — гласило оно. «Это напомнило мне, что я никогда тебе не говорил. Эллисон попросила у меня развода ».

Я думал, он шутит. Но я не понял. Прочитал еще раз. Он был серьезен. «Чёрт возьми?» Я набрал. Индикатор загорелся зеленым, прежде чем я смог нажать «Отправить». Ни за что. Этого не могло быть. Мой разум наполнился воспоминаниями о том, как я видел их вместе.Улыбается. Смеющийся. Обнимая. Прежде чем я смог добраться до следующего светофора, мой телефон снова зазвонил.

«У нее был роман два года назад, и с тех пор он изменился», — написал Джон.

Понимая неуместность моего первоначального ответа, я удалил его, вместо этого выбрав: «Мне очень жаль. У тебя все нормально? Если бы вы только знали, как Дженнер восхищается вашим браком. Вы двое казались такими счастливыми.

«Все думали, что она счастлива», — ответил Джон. «Даже я.»

В течение следующих нескольких минут мы продолжали обмениваться потоком текстовых сообщений.Когда все закончилось, я выключил радио и начал бесшумный подъем по каньону, набирая скорость, наклоняясь в крутые повороты. Я был поражен. Сердитый. Встряхнул. А потом неожиданно меня охватило странное чувство. Этакий покой. Хотя мне было грустно за Джона и Эллисон, я эгоистично утешался, зная, что я не один. Если это может случиться с ними, это может случиться с кем угодно. И, несмотря на сияющий, счастливый фасад, над которым так много пар работают публично, отношения сложны. И идеального брака не бывает.

Если вы думаете, что я снимаюсь с крючка, то нет. Я должен жить с тем, что делал и как делал, всю оставшуюся жизнь. Вместо того, чтобы прямо решать проблемы и дисфункции моего брака, я избегал их. Нормализовал их. Делали вид, что их не было годами. Но они были там, поджидали. И когда я встретил кого-то, кто изо всех сил пытался справиться со своим несчастливым браком, я мог видеть все недостатки и трещины в нашем. Это все, что нужно. Взлом. Искра.Искра, меняющая жизнь, которая разжигает вашу страсть к жизни. Но если позволить ему выйти из-под контроля, можно сжечь все и каждого на своем пути.

За последние 20 месяцев я встретил так много других людей, которые были сожжены, которые пережили душевную боль из-за романа и брака, слишком далеко зашедшего, чтобы восстановить его. Продолжая лечиться, я так сильно хочу иметь надежду, поверить в то, что счастье снова возможно. Не как возродившийся свыше феникс, восставший из пепла, а просто находящий в себе силы снова жить, немного старше, немного мудрее, возможно, более заржавевший, и, если потребуется, покрытый несколькими слоями золотой краски.По крайней мере, сейчас я все еще бегаю.

Как я могу остановить мысли о ОКР?

Если у вас обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР), вы можете попытаться понять, как избавиться от мыслей об ОКР. Вы не одиноки.

Однако многие люди с ОКР не осознают, что тревожные мысли, которые они испытывают, не обязательно являются чем-то, что они (или могут) контролировать. Хотя изначально этот факт может вызвать у вас стресс, понимание того, как работает ваше мышление при ОКР и почему это происходит, поможет вам разработать более эффективные способы справиться с этим.

Алессандро Де Карли / EyeEm / Getty Images

Навязчивые и навязчивые мысли

Около 94% людей время от времени приходят в голову странные (или даже тревожные) мысли. Эти странные события, которые называются «навязчивыми мыслями», на самом деле являются нормальным явлением, и большинство людей их даже не замечает. .

Проблема в том, что эти мысли становятся не просто навязчивыми, а навязчивыми. Человек с ОКР может постоянно и с интенсивностью испытывать навязчивые мысли, которые могут серьезно повлиять на его благополучие.

Вместо нейтральной реакции на мимолетную мысль человек с ОКР испытывает реакцию в своем разуме и теле. Чем больше они упорствуют в мысли, тем больше они испытывают беспокойства. Цикл может быть неприятным и может повлиять на их способность функционировать.

Возможно, вы не сможете контролировать, приходит ли вам в голову назойливая мысль, но вы можете контролировать свою реакцию на нее. Если у вас ОКР и вы боретесь с навязчивыми мыслями, вот некоторая ключевая информация о том, почему эти мысли возникают и как вы можете научиться с ними справляться.

Слияние мыслей и действий

Люди с ОКР могут полагать, что простая мысль о чем-то тревожащем (например, о приставании к соседу или убийстве их супруги) морально эквивалентна совершению такого действия. Это называется слиянием мыслей и действий, и это одна из причин того, что навязчивые мысли больше беспокоят людей с ОКР.

Другой пример: кто-то с ОКР может полагать, что даже одна мысль о попадании в автокатастрофу или о серьезном заболевании повышает вероятность того, что эти события произойдут.Они могут даже поверить, что, если у них есть такая мысль, это означает, что событие произойдет — если только они не сделают что-нибудь, чтобы его предотвратить.

Вместо того, чтобы позволять своим мыслям приходить и уходить, люди с ОКР берут на себя личную ответственность за свои мысли. Они также склонны интерпретировать эти мысли как более важные, чем они есть на самом деле.

Поведенческие принуждения

Восприятие мыслей как неотложных и важных заставляет человека чувствовать, что он должен немедленно действовать или реагировать на них «правильным» образом.У человека с ОКР могут развиваться компульсии в ответ на свои навязчивые мысли. Эти действия и поведение являются попыткой облегчить страдание, которое вызывает мысль.

Компульсии могут немного походить на суеверия для людей с ОКР. Часто человек понимает, что поведение нерационально (это называется проницательностью), но страх того, что, по его мнению, произойдет, если он не выполнит их, является непреодолимым.

Завершение ритуала временно снимает тревогу, но удерживает человека в цикле, потому что это усиливает навязчивое мышление.

Например, человек, который на работе озабочен тем, чтобы его дом сгорел, может принудительно проверять, выключена ли плита, прежде чем выходить из дома каждый день.

Они могут полагать, что, если они не завершат ритуал (например, проверит определенное количество раз или проверит в определенном порядке), их дом окажется в опасности. Когда они возвращаются домой в конце дня, чтобы убедиться, что их дом не сгорел, это укрепляет веру в то, что их ритуал проверки был защитным.

Психические принуждения

Принуждения также могут быть психическими. Например, человек может полагать, что, если он не «продумает» или не проанализирует мысль в достаточной степени, она станет реальностью. Размышление о «плохой» мысли также может быть попыткой нейтрализовать ее или «уравновесить».

Неоднократное уделение внимания и умственной энергии навязчивой мысли поначалу может показаться продуктивным решением проблемы. В действительности навязчивый образ мышления обычно не дает человеку с ОКР какой-либо полезной информации.

На самом деле, это с большей вероятностью усугубит тревогу человека. Упорство также поддерживает цикл навязчивых мыслей и компульсивного поведения.

Почему возникает обратная связь из-за повышенной осведомленности

Если человек с ОКР считает, что его навязчивые мысли опасны, он может попытаться внимательно следить за ними. Может показаться, что это необходимая бдительность, но интенсивность, с которой кто-то контролирует собственное мышление, легко может превратиться в сверхбдительность.

Как только человек маркирует определенную мысль как опасную и начинает осознавать ее, он может быть ошеломлен.Когда это происходит, они могут отреагировать, пытаясь оттолкнуть эту мысль. Хотя это может показаться хорошим решением, это непросто — и не обязательно работает.

Исследования показали, что цикл наблюдения и подавления мыслей у людей с ОКР может привести к развитию навязчивых мыслей.

Принятие мыслей не означает, что вы сдаетесь. Понимание того, что у вас нет контроля, не означает, что вы даете навязчивым мыслям контроль над собой.

Осведомленность о мыслях против подавления

Вы можете осознавать навязчивую мысль, не пытаясь ее остановить. Вы можете начать с попытки признать, что мысль пытается контролировать вас (например, заставляя вас почувствовать необходимость выполнить принуждение) и сознательно бросая ей вызов.

Первый шаг, который вы можете сделать, — это просто сделать паузу, когда возникнет мысль, вместо того, чтобы немедленно отреагировать на ее настоятельный запрос.

Может быть неудобно рассматривать эту мысль на расстоянии и сопротивляться желанию выполнить ритуал.Со временем, избавившись от навязчивых мыслей таким образом, вы сможете почувствовать себя лучше.

Как только вы научитесь оставлять пространство между собой и своими мыслями, вы сможете смотреть на них более объективно. Затем вы сможете выяснить, что вызывает у вас мысли, и внимательнее (но без осуждения) взглянуть на свою реакцию.

Постарайтесь не относиться к себе слишком строго и не расстраиваться во время этого процесса. Чтобы дистанцироваться от мыслей, нужна практика. Навязчивое мышление по своей природе интенсивно и настойчиво.Иногда, инструктируя себя , а не думать о мысли, только привлекает к ней больше внимания.

Это очень похоже на то, что происходит, когда кто-то говорит вам не думать о конкретных вещах, и внезапно все, о чем вы можете думать, это как раз об этом.

Навязчивые мысли против самоидентификации

Даже если вы не испытываете слияния мыслей и действий, вам, вероятно, придется ежедневно сталкиваться с навязчивыми мыслями, если у вас есть ОКР. Иногда вы можете чувствовать себя настолько подавленным, что готовы отдать что угодно, чтобы остановить цикл.

Хотя легче сказать, чем поверить, мысли — это просто набор слов и по своей сути не опасны. Вы не обязаны относиться к мысли серьезно только потому, что ее породил ваш мозг.

Ты не свои мысли

Навязчивые мысли, которые вы испытываете, не обязательно являются отражением того, кто вы есть, но когда они становятся навязчивыми, на них могут влиять вещи, которые вызывают у вас наибольшее беспокойство и беспокойство.

Более того, ваши мысли не обязательно что-то говорят о вас.«Плохая» мысль не означает, что вы «плохой» человек.

Постарайтесь помнить, что навязчивые мысли не всегда совпадают с вашими основными ценностями, убеждениями и моралью. Фактически, мысли ОКР имеют тенденцию атаковать и сосредотачиваться на том, что вас оскорбляет.

То же самое может быть верно и в отношении навязчивых мыслей, вызывающих страх, которые, как правило, основаны на том, что вас больше всего беспокоит (например, здоровье и безопасность их семьи).

Работа с чувством вины и стыда

Люди с ОКР могут испытывать непреодолимый страх и чувство вины из-за навязчивых мыслей, которые они испытывают.Они также могут испытывать глубокий стыд, смущение и даже ненависть к себе.

Будьте добры и терпеливы по отношению к себе. Помните, что каждый иногда испытывает навязчивые мысли, и вы не должны их контролировать. Это хорошая практика — распознавать навязчивые мысли или чувства, которые у вас возникают, но это не означает, что вы должны отождествлять себя с ними.

Как только вы поймете, что вы не можете полностью контролировать мысли, вы можете начать с выработки привычки признавать их, не позволяя им брать на себя контроль.

Люди с ОКР могут также испытывать депрессию, беспокойство, расстройства, связанные с употреблением психоактивных веществ, и другие психические расстройства.

Получение справки

Если мысли о ОКР мешают вам функционировать дома, в школе или на работе, и вы чувствуете, что не можете с ними справиться, поговорите со своим врачом или специалистом в области психического здоровья. Хотя может быть сложно попросить о помощи, существуют методы лечения ОКР, которые могут помочь вам почувствовать себя лучше.

Лекарства

Многие люди с ОКР принимают одно или несколько лекарств, чтобы помочь им справиться с симптомами.Они могут принимать антидепрессанты, успокаивающие или другие лекарства, обычно назначаемые при психических заболеваниях.

Некоторые люди с ОКР также используют травяные или натуральные добавки, чтобы облегчить симптомы. Однако принимать эти продукты вместе с рецептурными лекарствами не всегда безопасно. Если вы хотите попробовать альтернативное средство, спросите своего врача.

Терапия

Чтобы помочь человеку с ОКР справиться с навязчивыми мыслями, можно использовать несколько типов психотерапии.Наиболее распространенной является когнитивно-поведенческая терапия (КПТ), в частности подход, известный как экспозиционная терапия.

В частности, людей с ОКР часто лечат с использованием подхода, называемого терапией предотвращения воздействия и реакции (ERP). В ERP вы и ваш терапевт будете работать непосредственно с вашими навязчивыми мыслями, а также с любыми связанными с ними компульсиями. Вы будете использовать такие техники, как ролевые игры, которые вызывают у вас страдание, и обсудите свой мыслительный процесс с терапевтом.

Думать о том, чтобы противостоять своим мыслям, может показаться подавляющим или пугающим, но имейте в виду, что работа с экспозицией выполняется медленно, постепенно и при большой поддержке.

Внимательность

Если у вас ОКР, методы осознанности могут помочь вам сформировать более объективный взгляд на свои навязчивые мысли. Возможно, упражнения на осознанность уже являются частью вашей терапии, но вы также можете попробовать их самостоятельно. Есть даже приложения, с помощью которых можно отслеживать свой прогресс.

Многие люди с ОКР в конечном итоге нуждаются в более чем одном типе лечения, чтобы эффективно управлять своими симптомами. Ваш врач или терапевт могут помочь вам подобрать комбинацию, которая лучше всего подходит для вас.

Слово Verywell

Каждого время от времени возникают навязчивые мысли. Хотя они могут быть странными или даже беспокоящими, большинство людей не думают о них слишком много — мысли просто приходят и уходят. Однако, если у вас ОКР, эти мысли могут стать навязчивыми.Вам может быть трудно справиться, и они могут затруднить вашу повседневную жизнь.

Постарайтесь подавить желание отогнать навязчивые мысли. Подавление может показаться логичным решением, но на самом деле оно может усилить, а не уменьшить одержимость и страдания, которые вы испытываете вокруг них.

Ваши мысли реальны, но поставьте своей целью признать их, не отождествляя себя с ними. Это может помочь, если вы не будете слишком много анализировать или подвергать сомнению эти мысли, что только поддержит цикл.

Если вы изо всех сил пытаетесь справиться с навязчивыми мыслями, поговорите со своим врачом или поставщиком психиатрических услуг. Если у вас есть ОКР, существуют методы лечения, которые помогут вам справиться с симптомами.

Нет такой вещи, как сознательная мысль

Питер Каррутерс, заслуженный профессор философии Университета Мэриленда, Колледж-Парк, является экспертом по философии разума, который в значительной степени опирается на эмпирическую психологию и когнитивную нейробиологию. Он изложил многие из своих идей о сознательном мышлении в своей книге 2015 года Центрированный разум: что наука о рабочей памяти показывает нам о природе человеческого мышления .Совсем недавно, в 2017 году, он опубликовал статью с удивительным названием «Иллюзия сознательной мысли». В следующем отрывке из беседы Каррутерс объясняет редактору Стиву Аяну причины своего провокационного предложения.

Почему вы думаете, что сознательная мысль — это иллюзия?

Я считаю, что вся идея сознательного мышления ошибочна. Я пришел к такому выводу, проследив за последствиями двух основных теорий сознания.Первая из них называется теорией глобального рабочего пространства и связана с нейробиологами Станиславом Дехане и Бернардом Баарсом. Их теория утверждает, что для того, чтобы считаться сознательным, психическое состояние должно быть среди содержимого рабочей памяти («пользовательский интерфейс» нашего разума) и, таким образом, быть доступным для других психических функций, таких как принятие решений и вербализация. Соответственно, сознательные состояния — это те состояния, которые, так сказать, «транслируются глобально». Альтернативная точка зрения, предложенная Майклом Грациано, Дэвидом Розенталем и другими, утверждает, что сознательные психические состояния — это просто те состояния, о которых вы знаете, которые вы непосредственно осознаёте и не требуют от вас интерпретации самих себя.Вам не нужно читать собственные мысли, чтобы узнать о них. Какую бы точку зрения вы ни выбрали, оказывается, что такие мысли, как решения и суждения, не следует рассматривать как сознательные. Они недоступны в рабочей памяти, и мы не знаем о них напрямую. У нас просто есть то, что я называю «иллюзией непосредственности» — ложное впечатление, будто мы знаем свои мысли напрямую.

Можно легко согласиться с тем, что источников наших мыслей скрыты от глаз — мы просто не знаем, откуда берутся наши идеи.Но когда они у нас есть и мы это знаем, именно здесь начинается сознание. Разве у нас нет сознательных мыслей, по крайней мере, в этом смысле?

В обычной жизни мы вполне довольны, говоря что-то вроде «О, я только что подумал» или «Я думал про себя». Под этим мы обычно подразумеваем примеры внутренней речи или визуальных образов, которые находятся в центре нашего потока сознания — последовательность слов и визуального содержания, представленных в нашем сознании. Я считаю, что эти поезда действительно сознательные.Однако в нейрофилософии мы относимся к «мысли» в гораздо более конкретном смысле. С этой точки зрения мысли включают только бессенсорные психические установки, такие как суждения, решения, намерения и цели. Это амодальные абстрактные события, означающие, что они не являются сенсорными переживаниями и не связаны с сенсорными переживаниями. Такие мысли никогда не фигурируют в рабочей памяти. Они никогда не приходят в сознание. И мы когда-либо узнаем из из них, только интерпретируя то, что действительно становится сознательным, например, визуальные образы и слова, которые мы слышим, которые мы говорим в своей голове.

Значит, сознание всегда имеет сенсорную основу?

Я утверждаю, что сознание всегда связано с сенсорной модальностью, что в нем неизбежно присутствует какой-то слуховой, визуальный или тактильный аспект. Разумеется, сознательными могут быть все виды мысленных образов, такие как внутренняя речь или зрительная память. Мы видим вещи мысленным взором; мы слышим наш внутренний голос. Мы осознаем сенсорное содержимое, присутствующее в рабочей памяти.

На ваш взгляд, сознание отличается от осознания?

Это сложный вопрос.Некоторые философы считают, что сознание может быть богаче, чем то, о чем мы на самом деле можем сообщить. Например, наше визуальное поле кажется полным деталей — все просто есть, уже сознательно увиденное. Тем не менее эксперименты по визуальному восприятию, особенно феномен невнимательной слепоты, показывают, что на самом деле мы сознательно регистрируем только очень ограниченный кусок мира. [ Примечание редактора: человек, страдающий невнимательной слепотой, может не заметить, что горилла шла по баскетбольной площадке, в то время как человек сосредоточился на движении мяча.] Итак, то, что мы думаем, что видим, наше субъективное впечатление, отличается от того, что мы на самом деле осознаем. Вероятно, наш сознательный разум улавливает только суть большей части того, что есть в мире, своего рода статистическую сводку. Конечно, у большинства людей сознание и осведомленность в большинстве случаев совпадают. Тем не менее, я думаю, мы не осознаем наши мысли напрямую. Так же, как мы напрямую не осознаем мысли других людей. Мы интерпретируем наши собственные психические состояния во многом так же, как мы интерпретируем умы других, за исключением того, что мы можем использовать в качестве данных в нашем собственном случае наши собственные визуальные образы и внутреннюю речь.

Вы называете процесс того, как люди узнают свои собственные мысли, интерпретирующим сенсорным доступом, или ISA. Где толкование играет роль?

Возьмем для примера наш разговор — вы наверняка знаете, что я говорю вам в этот самый момент. Но интерпретационная работа и выводы, на которых вы основываете свое понимание, вам недоступны. Все автоматические и быстрые выводы, которые лежат в основе вашего понимания моих слов, остаются скрытыми.Кажется, вы просто слышите смысл того, что я говорю. То, что всплывает на поверхность вашего разума, является результатом этих умственных процессов. Вот что я имею в виду: сами выводы, реальная работа нашего ума, остаются бессознательными. Все, о чем мы знаем, — это их продукция. И мой доступ к вашему разуму, когда я слушаю, как вы говорите, ничем принципиально не отличается от моего доступа к моему собственному разуму, когда я осознаю свою внутреннюю речь. Те же процессы интерпретации все еще должны иметь место.

Почему же тогда у нас создается впечатление прямого доступа к нашему разуму?

Идея о том, что разум прозрачен для себя (что каждый имеет прямое представление о своих мыслях), встроена в структуру нашего факультета «чтения мыслей» или «теории разума», я предлагаю. Предположение — полезная эвристика при интерпретации утверждений других. Если кто-то говорит мне: «Я хочу помочь тебе», я должен интерпретировать, искренен ли этот человек, говорит ли он буквально или иронично и так далее; это достаточно сложно.Если бы мне также пришлось интерпретировать, правильно ли он интерпретирует свое собственное психическое состояние, тогда это сделало бы мою задачу невыполнимой. Гораздо проще предположить, что он знает свой ум (как обычно и знает). Иллюзия непосредственности имеет то преимущество, что позволяет нам понимать других с гораздо большей скоростью и, вероятно, с небольшой потерей надежности или без нее. Если бы мне пришлось выяснить, в какой степени другие люди являются надежными интерпретаторами самих себя, это бы все усложнило и замедлило бы.Чтобы понять намерения и психическое состояние других, потребуется гораздо больше энергии и толкования. Кроме того, это то же эвристическое предположение о прозрачности разума, благодаря которому мои собственные мысли кажутся мне прозрачно доступными.

Какова эмпирическая основа вашей гипотезы?

Существует множество экспериментальных свидетельств нормальных субъектов, особенно их готовности ложно, но неосознанно, сфабриковать факты или воспоминания, чтобы заменить потерянные.Более того, если бы интроспекция коренным образом отличалась от чтения мыслей других, можно было бы ожидать, что возникнут расстройства, при которых будет нарушена только одна способность, а другая — нет. Но это не то, что мы находим. Например, расстройства аутистического спектра связаны не только с ограниченным доступом к мыслям других, но и с ограниченным пониманием себя. У пациентов с шизофренией искажается представление как о собственном сознании, так и о сознании других. Кажется, что существует только один механизм чтения мыслей, от которого мы зависим как внутри, так и в наших социальных отношениях.

Какой побочный эффект имеет иллюзия непосредственности?

Цена, которую мы платим, состоит в том, что мы субъективно полагаем, что обладаем гораздо большей уверенностью в наших отношениях, чем на самом деле. Мы считаем, что если мы находимся в ментальном состоянии X, это то же самое, что и нахождение в этом состоянии. Как только я поверю , я голоден, я голоден. Как только я верю, что я счастлив, я счастлив. Но на самом деле это не так. Это уловка ума, которая заставляет нас отождествлять акт мышления, что у человека есть мысль, с самой мыслью.

Что могло бы быть альтернативой? Что нам с этим делать , если бы мы могли?

Что ж, теоретически мы должны различать само эмпирическое состояние, с одной стороны, и наше суждение или убеждение, лежащие в основе этого опыта, с другой. В редких случаях нам это удается: например, когда я нервничаю или раздражаюсь, но внезапно понимаю, что на самом деле голоден и мне нужно поесть.

Вы имеете в виду, что более подходящий способ увидеть это было бы: «Я думаю, что злюсь, но, может быть, нет»?

Это был бы один из способов сказать это.Удивительно трудно поддерживать такой отстраненный взгляд на себя. Даже после многих лет изучения сознания у меня все еще не все хорошо получается ( смеется, ).

Исследователи мозга приложили много усилий для выяснения нейронных коррелятов сознания, NCC. Будет ли это когда-нибудь успешным?

Я думаю, мы уже много знаем о том, как и где в мозгу представлена ​​рабочая память. Наши философские представления о том, чем на самом деле является сознание, гораздо больше основаны на эмпирических исследованиях, чем даже несколько десятилетий назад.Сможем ли мы когда-нибудь преодолеть разрыв между субъективными переживаниями и нейрофизиологическими процессами, которые их производят, все еще остается предметом споров.

Согласитесь, что мы гораздо более бессознательны, чем думаем?

Я бы сказал, что сознание — это не то, что мы обычно думаем. Это не прямое осознание нашего внутреннего мира мыслей и суждений, а весьма логичный процесс, который только производит впечатление непосредственности.

Что это дает нам с нашей концепцией свободы и ответственности?

Мы все еще можем иметь свободную волю и нести ответственность за свои действия.Сознательное и бессознательное — не отдельные сферы; они действуют в тандеме. Мы не просто марионетки, которыми манипулируют наши бессознательные мысли, потому что, очевидно, сознательное отражение действительно влияет на наше поведение. Он взаимодействует с неявными процессами и питается ими. В конце концов, быть свободным означает действовать в соответствии с собственными причинами — сознательными они или нет.

---

Кратко поясняем: сознание

Сознание обычно понимается как означающее, что у человека не только есть идея, воспоминание или восприятие, но также знает, что оно у него есть.Для восприятия это знание охватывает как опыт внешнего мира («идет дождь»), так и внутреннее состояние человека («я злюсь»). Специалисты не знают, как возникает человеческое сознание. Тем не менее, они в целом сходятся во мнении, как определять различные его аспекты. Таким образом, они различают «феноменальное сознание» (отличительное чувство, когда мы воспринимаем, например, что объект красный) и «доступ к сознанию» (когда мы можем сообщить о психическом состоянии и использовать его при принятии решений).

Важные характеристики сознания включают субъективность (ощущение, что ментальное событие принадлежит мне), непрерывность (оно кажется непрерывным) и интенциональность (оно направлено на объект).Согласно популярной схеме сознания, известной как теория глобального рабочего пространства, психическое состояние или событие является сознательным, если человек может вспомнить их для выполнения таких функций, как принятие решений или запоминание, хотя точно не известно, как происходит такой доступ. Исследователи предполагают, что сознание является продуктом не отдельной области мозга, а более крупных нейронных сетей. Некоторые теоретики заходят так далеко, что утверждают, что это даже не продукт индивидуального мозга. Например, философ Альва Ноэ из Калифорнийского университета в Беркли считает, что сознание — это не работа отдельного органа, а больше похоже на танец: образец значения, который возникает между мозгами.- S.A.

Эта статья впервые появилась в номере Gehirn & Geist и воспроизводится с разрешения.

Мыслей в КПТ | Инструменты психологии

Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) — популярная и эффективная форма психологического лечения. Ключевой посыл КПТ заключается в том, что то, как мы думаем (наши познания) и то, что мы делаем (наше поведение), влияет на то, как мы себя чувствуем. Отсюда следует, что если мы хотим изменить то, как мы себя чувствуем, нам нужно будет изменить то, как мы думаем и действуем.В этой главе мы собираемся исследовать роль наших мыслей.

Рисунок 3.1: Основная идея CBT: то, что вы думаете и делаете, влияет на ваши чувства.

Здравый смысл мышления

У нас есть умы, которые очень готовы замечать причину и следствие. Вокруг нас есть примеры: если мы отпустим предмет, он упадет на пол; если мы нажмем выключатель, загорится свет; если на что-то налить воду, оно намокнет. Если вы посмотрите, как маленькие дети исследуют свой мир, вы увидите, как они узнают о последствиях своих действий.К тому времени, как мы становимся немного старше, правило причины и следствия становится для нас настолько естественным, что кажется просто здравым смыслом.

Рисунок 3.2: Причинно-следственные правила очень хорошо описывают физический мир вокруг нас.

Но есть проблема: этот простой причинно-следственный способ мышления не очень хорошо работает, когда мы применяем его к нашим чувствам. Наш «здравый смысл» мышления о мире подсказывает нам, что именно ситуации заставляют нас чувствовать себя определенным образом.Например:

Рисунок 3.3: Наш «здравый смысл» мышления о мире применительно к нашим эмоциям.

Этот пример может показаться нормальным на первый взгляд, но не может быть так, как на самом деле устроен мир. Если бы события всегда прямо приводили к чувствам, то событие повлияло бы на всех одинаково — нам всем нравились бы одни и те же фильмы и не нравилась бы одна и та же еда. Очевидно, что это не так: когда футбольная команда выигрывает матч, счастливы только одни болельщики, и если вы попросите группу людей спеть перед публикой, одни будут взволнованы, а другие — в ужасе.Ясно, что все не так просто, как кажется.

Вопросы устного перевода

Идея модели CBT состоит в том, что нас беспокоят не события. Напротив, именно то, как мы интерпретируем события — значение, которое мы им придаем, — порождает наши чувства. Это объясняет, почему два человека, переживающие одно и то же событие, могут реагировать совершенно по-разному. Давайте снова рассмотрим этот пример:

Рисунок 3.4: То, как мы интерпретируем события, определяет то, как мы к ним относимся.

Первая интерпретация персонализирует события ( «Что я сделал не так?» ) и вызывает чувство тревоги. Вторая интерпретация понимает поведение друга в более нейтральных терминах и приводит к другому результату.

Давайте подумаем о другом примере:

Рисунок 3.5: Еще один пример того, как интерпретация событий определяет то, как мы к ним относимся.

Первая интерпретация здесь — восторженная — предложение о продвижении по службе рассматривается как долгожданная возможность.Вторая интерпретация менее позитивна — человек, которому предложено продвижение по службе, делает катастрофический прогноз относительно того, что может произойти, и в результате возникает беспокойство.

Идея о том, как важна наша интерпретация событий, не нова. Около 2000 лет назад греческий философ Эпиктет сказал:

Людей беспокоят не вещи, а принципы и представления, которые они формируют относительно вещей.

Шекспир сказал нечто подобное в 1602:

Нет ничего плохого или хорошего, но мышление делает это так.

Возможно, это не новая идея, но она очень мощная. Это объясняет, почему некоторые люди рады, когда им предоставляется возможность спеть перед толпой ( «Наконец-то мой талант будет признан!» ), когда другие люди будут в ужасе от такой перспективы ( «Я сделаю дурака» меня и все будут смеяться надо мной! »). Это может объяснить, почему некоторые люди часто испытывают сильное беспокойство (возможно, у них есть привычка интерпретировать ситуации как угрожающие) или очень грустные (возможно, у них есть привычка интерпретировать ситуации очень негативно).

Это тоже обнадеживающая идея: хотя мы не всегда можем изменить ситуации, в которых мы находимся (или людей, которых встречаем), мы отвечаем за то, как мы интерпретируем события. Наше отношение к ситуации и точка зрения, которую мы выбираем, определяют, как мы себя чувствуем. Виктор Франкл, выживший в нацистских лагерях смерти, сказал об этом очень убедительно:

У человека можно отнять все, кроме одного: последней из человеческих свобод — выбирать свое отношение в любых данных обстоятельствах, выбирать свой собственный путь.

Теория

КПТ предполагает, что многие наши проблемы являются результатом бесполезной интерпретации событий. Но зачем нам это делать? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно подумать о мышлении. Важное понимание заключается в том, что не все мысли, которые происходят в нашей голове, являются медленными, осторожными, преднамеренными или точными — наш мозг ленив! В своем бестселлере Thinking, Fast and Slow [1] Дэниел Канеман описывает эксперименты, которые показывают «короткие пути», которые наш мозг часто предпочитает делать.Столкнувшись с проблемой, мы можем принять решение тщательно отреагировать, обдумывая возможные решения, а затем исследуя преимущества и недостатки каждого из них, или мы можем просто быстро и автоматически догадаться, как ее решить. Ключевые вещи, которые вам необходимо знать:

• у всех нас бывают быстрые и автоматические мысли, которые просто «всплывают» в нашем сознании
• эти автоматические мысли часто основаны на предположениях
• автоматические мысли часто очень правдоподобны, но могут быть неточными

Почему наше мышление необъективно?

У всех нас в голове есть «модели» того, как устроен мир.Наши модели — уникальный результат нашей истории, опыта и убеждений. Эти модели представляют собой своего рода «ментальный ярлык»: одно из преимуществ их наличия в том, что они позволяют нам вести свою жизнь, не задумываясь подробно обо всем, что с нами происходит.

Анна выросла в семье, где ее родители не очень заботились друг о друге и где разногласия разрешались спорами и криками. Во взрослом возрасте модель взаимоотношений Анны включала идею о том, что «другие люди эгоистичны и невнимательны», и она предположила, что именно так и другие люди думали, что отношения должны работать.Она придерживалась предположений: «Люди всегда эгоистичны» и «Я должна постоять за себя, иначе другие люди будут ходить по мне».

Одним из недостатков является то, что после того, как наши модели сформированы, они не хотят меняться, поэтому они будут:

• уделите больше внимания информации, которая им подходит
• обращать меньше внимания на информацию, которая им противоречит
• Информация «сожмите» или «скрутите», чтобы подогнать его под

Известный психолог по имени Кристин Падески говорила о моделях как о предрассудках [2].Она спрашивала : «Вы когда-нибудь встречали расиста?» и возражают. «Они игнорируют некоторые свидетельства, сосредотачиваются на том, что они хотят видеть, и искажают факты, чтобы они соответствовали их заранее подготовленной истории» . Мы рассмотрим наши личные предубеждения более подробно в следующей главе. На данный момент достаточно знать, что наши модели действуют как «линзы», через которые мы видим мир и которые «окрашивают» наше восприятие.

Эмму часто критиковали и ругали в детстве, а ее сестра была любимицей родителей.Став взрослой, она живет с убеждением, что недостаточно хороша, несмотря на то, что является любящей матерью и добросовестным сотрудником. Она быстро замечает свои недостатки и ошибки и предполагает, что и другие тоже. Она часто принижает себя, думая, что «лучше попасть туда раньше, чем это сделает кто-то другой». У Эммы есть слепые пятна для своих достижений и положительных качеств. Она настолько сосредоточена на потенциальных неудачах, что не может праздновать свои успехи. Ей трудно долго чувствовать себя счастливой, и ее состояние по умолчанию — тревога.

Насколько предвзято наше мышление?

Психологи определили распространенные способы предвзятого мышления. Взгляните на список на следующей странице и посмотрите, сколько из них вы узнаете в своем собственном мышлении.

Рисунок 3.6: Распространенные «бесполезные стили мышления».

Идея о том, что наши интерпретации влияют на наши чувства, имеет важные последствия. Это означает, что всегда есть другой способ взглянуть на любую ситуацию, даже если он не сразу очевиден для нас.Если всегда есть другой способ взглянуть на ситуацию, это означает, что у нас есть выбор, как интерпретировать вещи. И если мы можем выбирать, как интерпретировать ситуацию, из этого следует, что есть другой способ восприятия этой ситуации.

На любую ситуацию всегда можно посмотреть по-другому

Все слышали историю об оптимисте и пессимисте. Когда пессимист смотрит на стакан с водой, он видит его наполовину пустым. Когда оптимист смотрит на тот же стакан воды, он видит его наполовину полным.История иллюстрирует предубеждения людей, которые заставляют их интерпретировать ситуации по-разному.

Всегда есть разные способы взглянуть на ситуацию, и они реально влияют на то, как мы себя чувствуем. Подумайте об этих примерах:

Сара выигрывает забег на 100 метров. Она чувствует себя хорошо, пока не осознает, что ее время на десять секунд медленнее мирового рекорда.

Джим роняет вилку в кафе, пока ест свой обед. Он думает, что все смотрят на него, и чувствует себя полным дураком.Фактически, никто этого даже не заметил.

Элисон не сдает экзамен. Она думает: «Ну что ж, в следующий раз это возможность добиться большего успеха».

Мы можем выбрать сравнения, которые мы проводим

Если нам тяжело на работе, мы можем сравнивать себя с другими людьми и делать резкие заявления вроде «Я такой неудачник» . Это может быть правдой, что мы не на высоте, но такой широкий ярлык, как «Я неудачник», оказывает нам медвежью услугу.Возможно, мы пренебрегаем другими важными сферами нашей жизни, такими как то, что мы обеспечиваем троих детей и ухаживаем за больным партнером ( «Я хорошо справляюсь в сложной ситуации» ). Научившись выбирать сравнения, которые мы делаем, мы можем влиять на свое душевное состояние.

Что бы вы о них ни думали, политики — отличные примеры людей, умеющих по-разному интерпретировать событие:

Политик А: «За последние пять лет мы вложили 100 миллионов долларов в экологические проекты.”

Политик B: «100 миллионов долларов — это сокращение на 20% по сравнению с пятью годами до этого».

Политик C: «Как вы оба можете назначить цену за то, чтобы наши внуки могли дышать чистым воздухом?»

Все эти утверждения могут быть «правдивыми», однако каждое из них интерпретирует факты в ином свете.

Хорошо, интерпретации имеют значение, но поможет ли это мне?

Это справедливый вопрос, но сначала спросите себя: «Передумал ли я когда-нибудь о чем-то?» Если да, то велика вероятность, что КПТ принесет вам пользу.Это показывает, что вы достаточно умственно гибки, чтобы интерпретировать вещи по-разному. Один из способов изменить свое мнение — это узнать что-то новое.

Сара разозлилась, когда Майкл не пришел на ее день рождения. Она думала, что это умышленное пренебрежение. Когда она узнала, что Майкл отвез свою сестру в отделение неотложной помощи, она почувствовала себя виноватой за то, что когда-либо думала о нем плохо.

Новая информация может помочь нам преодолеть наши предубеждения и привести к изменению нашей интерпретации ситуации — и к изменению того, как мы к ней относимся.

Дэвид всегда считал, что плохо воспитанные дети являются результатом ленивых родителей, которые недостаточно стараются. Он чувствовал разочарование, когда был рядом с ними. Только когда у него появились собственные дети, он понял, насколько трудна работа — воспитывать семью. Его взгляды на других родителей значительно смягчились.

Это новое «обучение» может прийти к нам естественным образом, или нам, возможно, придется искать его. Один из способов, которым КПТ помогает людям изменить то, что они чувствуют, — это побуждать их бросать вызов и подвергать сомнению свои убеждения и предположения, чтобы увидеть, могут ли они узнать что-нибудь новое, что часто приводит к новым способам мышления и чувств.Вы можете думать о позиции, которую занимает CBT, как о позиции, которая говорит: «Как вы думаете, что вы знаете, и почему вы думаете, что знаете это?» 3 и которая мягко побуждает нас проверить наши предположения. Если вы когда-либо передумали о чем-то, то вы уже из первых рук знаете, какие мощные эффекты это может иметь.

Развитие гибкости в нашем мышлении

Преодоление наших предубеждений и иное толкование ситуаций не может произойти в одночасье, но хороший способ начать — это отработать навык взгляда на перспективу: попытаться увидеть ситуацию с другой точки зрения.Чем более гибкими мы становимся умственно, тем легче мы сможем «выдержать жизненные бури». Некоторые новые формы терапии, входящие в когнитивно-поведенческую «семью» терапий, делают такую ​​когнитивную гибкость явной целью.

Чтобы попрактиковаться в умении смотреть на перспективу, вы можете задать себе следующие вопросы, когда столкнетесь с ситуацией, которая вас беспокоит:

• «Как по-другому взглянуть на эту ситуацию?»
• «Что бы друг сказал мне по этому поводу?»
• «Смогу ли я вспомнить эту проблему через десять лет?»
• «Как бы я отреагировал на эту ситуацию, если бы не боялся?»

Рабочий лист «Съемка перспективы» проведет вас через несколько шагов, которые помогут вам развить навыки восприятия перспективы.Есть рабочий пример, чтобы дать вам представление о том, как один человек расширил свои взгляды. В качестве эксперимента попробуйте носить с собой несколько запасных копий и дополнять их, когда вы сталкиваетесь с ситуациями, которые вас беспокоят. Обратите внимание, какие ответы появляются. Не беспокойтесь о том, чтобы все было «правильно» — относитесь к этому как к эксперименту и просто обратите внимание на то, что происходит, когда вы пытаетесь взглянуть на трудности с разных точек зрения.

Следующая глава поможет вам собрать все воедино и взглянуть на проблемы с точки зрения КПТ.

[1] Канеман Д. и Иган П. (2011). Мыслить, быстро и медленно (Том 1). Нью-Йорк: Фаррар, Штраус и Жиру.

[2] Padesky, C.A. (1990). Схема как предубеждение. Международный информационный бюллетень по когнитивной терапии , 6 (1), 6-7.

[3] Юдковский Э. Фундаментальный вопрос рациональности. Получено с: https://wiki.lesswrong.com/wiki/Fundamental_Question_of_Rationality

ESPN случайно пропустила обложку Madden 22, и это то, что все думали

Менее чем за 24 часа до выхода официальной обложки EA Sports «Madden 22» пользователи приложения ESPN получили представление о том, что будет дальше.

Ранее на этой неделе EA Sports дразнила обложку «Madden 22» с помощью двух козлов. Одна коза казалась меньше другой, что заставило многих поверить в то, что это была КОЗА (величайшая из всех времен) и козленок. Тизер также показал, что бывший спортсмен с обложки «Madden» Пейтон Хиллис сказал: «Они сделали это снова».

И действительно, EA Sports сделала это снова и снова, несколькими способами.

ПОДРОБНЕЕ: «Безумные» атлеты с 2000 года

(приложение ESPN / LokiVibes на Reddit) https: // изображения.daznservices.com/di/library/sporting_news/49/95/madden-22-espn_ghq8e6tcf2vq1p9xljyfe8wva.png?t=434055882&w=500&quality=80

Как обнаружили LokiVibes на Reddit и многие другие, обложку «Madden 22» можно было увидеть в приложении ESPN в среду вечером. Судя по снимку, похоже, что это была реклама, побуждающая других сделать предварительный заказ игры. Но его разослали немного раньше.

Что касается самой крышки, EA Sports действительно сделала уникальный выбор. Это всего лишь вторая обложка, на которой представлены двойные спортсмены.Первый был для «Madden 10», и в нем участвовали Трой Поламалу и Ларри Фицджеральд, оба звезды в предыдущем Суперкубке. Мы снова видим две звезды из предыдущего Суперкубка, но мы также видим дублированных спортсменов с обложек — впервые в истории Madden мы увидели это. Том Брэди впервые сделал кавер на «Madden 18», а Патрик Махоумс сделал обложку всего пару лет назад на «Madden 20».

Конечно, этого несколько ожидали. После того, как «Мэдден» дразнил двух козлов, прошло совсем немного времени, прежде чем люди соединили точки.Также ходили слухи о «секретной» фотосессии между Брэди и Махоумсом за несколько недель до этого, и теперь ясно, для чего была эта фотосессия.

Официальная презентация обложки «Madden» состоится в 10:00 по восточному времени в четверг. И, как следует из утечки, «Madden» будет доступен для раннего просмотра 17 августа.

.